- Я вернулся позже, чем рассчитывал, - сказал мой спутник, спешившись и бросив поводья подошедшему слуге. - Если ты не будешь так глазеть по сторонам, я еще успею распорядиться насчет того, чтобы о тебе позаботились.
Я припустил со всех ног, пытаясь приноровиться к его легкой упругой походке. Мы прошли через колоннаду, поднялись по лестнице и через анфиладу внутренних комнат, на убранство которых я изо всех сил старался не смотреть, чтобы не потерять способность двигаться, прошли в западное крыло дворца.
- Я здесь живу, - сказал мой благодетель, обведя жестом большую комнату с росписями на стенах, обставленную массивной мебелью из темного дерева.
- Никколо, - позвал он. Явившийся молодой лакей окинул меня неодобрительным взглядом, но ничего не сказал. - Я поручаю твоим заботам этого юношу. Его нужно вымыть, прилично одеть и накормить.
Никколо молча поклонился и ушел. Я переминался с ноги на ногу, не решаясь сесть в указанное хозяином мягкое кресло.
- Ну, рассказывай, - нетерпеливо сказал он, сбрасывая плащ и камзол. - Что случилось?
- Почему вы заботитесь обо мне?
- Забудь. Ты помог мне, я помогаю тебе, только и всего. Борджиа всегда платят долги.
- Борджиа?
- Черт побери, Андреа, не прикидывайся наивным дурачком. Мне кажется, меня знает весь Рим.
- Вы...
- Ладно, забудь. Итак, почему ты оказался на улице до рассвета, без бочки, в перепачканной одежде?
- Я убежал из дома и не намерен туда возвращаться.
- Была причина?
- Мой брат сошел с ума. Он набросился на меня с кинжалом, когда я хотел урезонить его.
- И только-то? Из-за такой ерунды из дома не сбегают. Может быть, ты сам был неправ?
- Я не могу говорить об этом с вами. Но если на небе есть справедливость, мой брат будет наказан.
Он внимательно посмотрел на меня, потом улыбнулся своей теплой обаятельной улыбкой, памятной мне еще с самого первого раза.
- Ладно, я тебе верю. Ты хороший парнишка, Андреа. Если захочешь, когда-нибудь ты мне расскажешь, а пока нам надо подумать, как тебе не угодить в тюрьму для бродяг. У тебя есть родня, которая могла бы тебя приютить?
- Нет, разве что я собирался попросить портного Риноцци взять меня подмастерьем.
- Хорошо. Считай, он это уже сделал. Я напишу рекомендательное письмо, и он не посмеет мне отказать.
Я покраснел.
- Не стоит этого делать, ваше сиятельство. То, что синьор Риноцци сделает из сострадания ко мне, будет гораздо ценнее, чем то, что он сделает по вашему распоряжению.
Он посмотрел на меня с изумлением.
- А ведь ты прав. Впрочем, если он заупрямится, я готов помочь. - Он подошел к двери в соседнюю комнату и крикнул. - Никколо, ванна готова?
Затем повернулся ко мне.
- Мы обязательно поговорим позже. Если отец вызовет меня, я должен быть готов.
Он сбросил рубашку, и я поразился его атлетическому сложению. Он был почти так же мускулист, как Джанни, но изящнее: все-таки Джанни был кузнецом, а Чезаре не приходилось утруждать себя тяжелой работой. Двигался он с небрежной грацией пантеры, в осанке и походке чувствовалась властность. В приоткрытую дверь комнаты я видел, как он, нимало не смущаясь, разделся донага и уселся в большую ванну, позволив Никколо растирать ему плечи и спину пеньковой мочалкой.
Пока он мылся, я с интересом осматривал его комнату. Такой мебели и таких тканей мне не доводилось видеть прежде. Обивка кресел была на ощупь мягкой и бархатистой, а на полу лежал самый настоящий ковер - вроде тех, что я видел однажды в лавке богатого купца, по словам которого, каждый такой ковер стоил не одну сотню дукатов. На стенах висели гобелены со сценами битв и охоты, но в них я был не знаток, а потому предпочел коллекцию холодного оружия - кинжалы, стилеты, шпаги и эспадроны. Оружие было явно сделано на заказ: по лезвиям шла искусная гравировка, рукояти были украшены драгоценными камнями. Кроме того, в отдельном ящике лежали пистоли, и я не смог побороть искушение рассмотреть их поближе. Взяв в руку тяжелый ствол, я погладил его и с опаской заглянул в дуло, стараясь держать пальцы подальше от спускового крючка. Трудно было поверить, что такое странное оружие может с легкостью убить человека в одно мгновение...
- Осторожнее с этим, - услышал я голос Чезаре. - Положи на место, если не хочешь лишиться руки или глаза.
Он стоял передо мной, завернувшись в чистое полотенце, с черных волос еще капала вода.
- Ты тоже можешь принять ванну, - улыбнулся он. - Ступай, Никколо тебе поможет.
С сожалением вернув пистоль в ящик, я отправился мыться. Ванна оказалась настоящим блаженством, я наслаждался возможностью расслабиться и смыть с себя усталость и грязь после ночевки на улице. Впрочем, я не позволил Никколо притрагиваться ко мне, выхватив у него из рук мочалку и заверив его, что справлюсь сам, на что он только пожал плечами и вышел.
Закутавшись в широкое мягкое полотенце, я выбрался из ванны и подошел к висящему на стене большому зеркалу. Хм, вид у меня был просто сияющий. Сам себе я показался здоровенной сахарной головой с торчащей из нее глупо ухмыляющейся физиономией. Вернувшийся Никколо положил передо мной сложенную чистую одежду, и я торопливо сказал, что привык одеваться самостоятельно. Он засмеялся и ушел.
Я принялся одеваться, путаясь в застежках и завязках. Мне удалось натянуть штаны, оказавшиеся несколько длинноватыми, когда я внезапно вспомнил о дукате, оставшимся в кармане моих старых штанов. Вот проклятье!
- Никколо, - позвал я, - где моя старая одежда?
- Его сиятельство приказал выбросить ее. - Невозмутимость лакея окончательно вывела меня из себя.
- Ты уже выполнил его приказание?
- Я могу принести твою одежду обратно, если ты так к ней привык.
- Просто покажи, где она.
Он махнул рукой в сторону стоящей в углу корзины. Я торопливо бросился к ней и, к своему огромному облегчению, быстро отыскал свое сокровище. Еще не успев разогнуться, я услышал голос Чезаре:
- Побудь здесь до моего возвращения, хорошо?
- Ваше сиятельство...
Я выпрямился и посмотрел на него, от изумления лишившись дара речи. На нем была лиловая мантия кардинала, а в руках он держал алую шляпу. Этот наряд смотрелся на нем немного нелепо, напомнив мне о днях карнавала. Почти против воли я усмехнулся. Но, похоже, удивлен был не только я.
- А ты, оказывается, красавчик! - присвистнул он с улыбкой.
Смущенно отведя глаза, я попытался прикрыться своими старыми штанами, которые все еще держал в руках. Чезаре поморщился:
- Немедленно выкинь эту мерзость. Никколо, я же велел тебе убрать все эти лохмотья! Когда Андреа оденется, принеси ему завтрак.
Он подошел ко мне и слегка обнял за плечи.
- Ты можешь почитать что-нибудь, пока я не вернусь, или посмотреть оружие. Только умоляю, не трогай пистоли, не то мне придется отвечать за твои увечья.
Одетый в белую рубашку с кружевами и костюм из темно-синего бархата, я постоял перед зеркалом, размышляя, что сказали бы мои родные, увидев меня теперь. Может быть, у Марко поубавилось бы спеси, а отец подумал бы немного, прежде чем назвать меня дурачком.
Из рук приведенного Никколо парикмахера я вышел и вовсе другим человеком. Мои волосы расчесали и уложили по последней моде, но это мне уже не понравилось: как я пойду в таком виде наниматься подмастерьем к Риноцци? Скорее это ему теперь впору наниматься ко мне в услужение...
После сытного завтрака я взял с полки одну из книг и забрался в кресло у стола, приготовившись приятно провести время, как подобает знатному господину. Книга оказалась на удивление скучной: читать я умел, но буквы никак не складывались в привычные слова, и текст оказался какой-то тарабарщиной, звучавшей, однако же, складно. Посмеявшись, я стал рассматривать картинки - корабль, странные птицы с женскими головами, поединок двух воинов, колесницы и львы. Наконец, меня сморил сон. Устроившись поудобнее, я отложил книгу и почти тут же уснул. Было не слишком удобно, но все же лучше, чем на земле у ограды.