Фигура Рамона заполнила дверной проем. На нем был халат, резиновые сапоги и вязаная шапочка на голове. Он по-прежнему сжимал что-то в руке, но это были не электроды, а кожаный поводок, вроде собачьего. Рамон возвышался теперь прямо над Анной, затем склонился и связал ей запястья кожаным ремнем.
– Пойдем! – скомандовал он.
Анна сделала первый шаг так, словно состарилась за ночь на несколько десятков лет. Живот болел, спину жгло, и она шла, согнувшись в три погибели.
Здоровяк подтолкнул Анну и пошел сзади. Каждый шаг давался ей с невероятными усилиями.
Они покинули дом и направились к гаражу, провонявшему дизельным топливом. Каплан уже ждал их там, сидя в салоне «лендровера» с запущенным двигателем. Старик быстро взглянул на Анну. Его белая шевелюра была спрятана, как и у Рамона, под вязаной шапочкой. И вновь у Анны возникли какие-то ассоциации, которых она не смогла понять.
Рамон подтолкнул Анну к задней дверце машины и сел рядом с ней.
– Не вздумай делать глупостей.
Тяжелый кулак ударил по животу. Анна взвизгнула от неожиданной боли.
– Никаких синяков, Рамон, – резко отозвался Каплан, взглянув в зеркальце заднего вида.
– Хорошо, мистер Каплан, – покорился здоровяк. Затем Каплан достал пульт дистанционного управления, открыл дверь гаража, и машина рванулась вперед.
Небо в этот час было еще темным, но на востоке появилось слабое голубое свечение, которое казалось особенно впечатляющим на фоне розовых горных вершин. Стоило им выехать из гаража, как холодные струи воздуха ворвались в салон автомобиля через раскрытые окна. Анна дрожала от холода. Оба сопровождающих в отличие от нее были тепло одеты, а на ней так и болталась порванная футболка.
– Не холодно, мисс Келли? – бросил Каплан через спину. – Рамон, закрой окно.
Индеец повиновался. Каплан обогнул дом. Огней нигде не было видно. Когда они проехали мимо главного входа, Анна вновь увидела припаркованные машины. Но ее «крайслера», взятого напрокат, здесь не было. Видно, ночью его куда-то отогнали.
Обогнув озеро, Каплан прибавил скорость, гоня машину в пустыню.
«Лендровер» был надежным автомобилем, хотя и не очень удобным: он подпрыгивал на каждой кочке, а Анна всякий раз корчилась от боли.
Каплан вновь слегка повернулся в сторону Анны:
– Неплохое поместье, не правда ли? Мне понадобилось двадцать лет, чтобы устроить здесь все.
Старику приходилось перекрикивать работающий дизель, поэтому его свистящее «с» стало заметнее.
– Но из-за тебя мне, видно, придется оставить этот рай.
Анну еще раз подбросило на жестком сиденье.
– Ты удивишься, если я скажу, что не испытываю никакой вражды к тебе. Мы всего лишь жертвы злой судьбы. Ты сама, твоя мать и я. Но в подобной иронии есть и своя прелесть. На всякий случай в течение многих лет я готовился к подобной развязке.
Страдая от непрекращающейся боли. Анна с трудом открыла глаза:
– Ведь это вы подослали к нам Карла Бека, да?
– Бек оказался обычным ослом. Просто я попросил старых товарищей оказать мне услугу. Мне нужна была безупречная работа. Но, сэкономив на профессионале, они прибегли к помощи рядового преступника-психопата. Это взбесило меня.
– Бек почти убил мою мать. Он собирался сделать нечто подобное и со мной.
– Я даровал жизнь твоей матери еще в Англии в 1960 году. Но это была ошибка. Убей я ее тогда, и ничего подобного не произошло бы. Момент слабости, понимаете ли, момент слабости.
– Но если вы не Джозеф Красновский, тогда зачем вам понадобилось убивать Дэвида Годболда?
– Ради проверки. Последняя репетиция для Лефковитца.
– Что вы имеете в виду?
– Я хотел понять, насколько я похожу на Красновского. Годболд и стал свиньей на бойне. Он так поверил, что его реакция полностью удовлетворила меня и вдохновила на дальнейшую встречу с Лефковитцем. Мне казалось, что я все предусмотрел с этими Красновскими, но я не предполагал, что где-то в Италии существует еще внебрачная дочь. А уж о существовании дневника и догадаться нельзя было. До вчерашнего дня я так и не мог понять, почему же твоя мать отважилась предпринять всю эту одиссею. Наверное, так никогда бы и не догадался об истинных мотивах. Ведь дурак Бек ничего не смог найти. Но вот еще одна тайна наконец-то раскрылась.
– Скажите, кто вы?
– Я – это я. И все. Кстати, как погиб Бек?
– Его переехал грузовик. Он поскользнулся и угодил прямо под колеса.
Каплан только рассмеялся в ответ.
– Словно енот, что не успел перебежать дорогу. Анна вдруг ясно представила себе черную груду под колесами тяжелого грузовика и замолчала.
От ранчо они успели отъехать миль на пять. Стало уже совсем светло.
– Куда вы везете меня?
– На один очень интересный эксперимент.
– Собираетесь убить?
– Не надо истерик.
Наступило молчание. Анна оглядывалась по сторонам. Звезды почти погасли, и небо посветлело.
Каплан резко свернул с дороги и направил машину к холму. Анна разглядела какое-то строение.
Каплан подъехал к нему и выключил мотор. Теперь тишина стала полной, всеохватывающей и могущественной. Анна, как ребенок, попыталась оказать слабое сопротивление, но Рамон без особого труда вытащил ее из «лендровера» и бросил прямо на землю. Затем он поднял Анну на ноги и поволок к дому.
Строение походило на загон для скота с маленькими слуховыми оконцами и рядом труб на крыше.
Рамон продолжал крепко держать Анну, пока Каплан открывал замок. Наконец дверь поддалась, и в нос ударил сильный запах аммиака. Теперь Анна в точности знала, каких животных здесь держали.
Слепой ужас вновь придал ей сил, и она вырвалась из цепких рук здоровенного индейца. Но Рамон с размаху ударил Анну по голове, и она упала на колени.
– Только не порежь ей руки ремнем, Рамон. Давай, тащи внутрь.
Только в самых кошмарных снах Анна могла представить себе подобное. Они прошли через всю лабораторию, заполненную какими-то склянками. На другом конце этого огромного помещения Каплан задержался на секунду, чтобы включить генератор. Наконец генератор ожил, и повсюду вспыхнул неоновый свет.
Началось какое-то всеобщее шевеление и шуршание. Анна увидела повсюду клетки с сотнями мышей.
– Ничего не касайся, – предупредительно посоветовал Каплан. – И не издавай никаких глупых звуков. Посмотри на моих малышек.
Рамон подтолкнул Анну. Она заметила у Каплана тяжелый охотничий нож на поясном ремне.
В глубине помещения воздух становился все теплее и тяжелее. Они прошли через лабораторию и вошли в узкий коридор. По обе стороны находились клетки, закрытые стеклом, и Анна уже знала, что она увидит.
В клетках был насыпан гравий или песок. Большинство из них предназначались только для одной змеи. Но были и такие, где лежало по две и по три. Обитательницы клеток шевелились при звуке шагов.
Каплан одобрительно покачивал головой из стороны в сторону, заглядывая к каждой своей любимице. В полумраке Анна даже успела заметить странную улыбку, исказившую уродливый рот старика.
– Малышки, мои милые малышки, – не переставая повторял он.
От страха Анна почувствовала, как одеревенела ее спина, и поэтому шла, словно марионетка, крепко сжав при этом челюсти и держа руки по Швам, чтобы даже случайно не коснуться ни одной клетки со змеями.
– А это мой особый друг, – пояснил Каплан, проходя мимо одной из клеток. – Crotalus tigris. Тигровая гремучая змея. Самое непостижимое создание из всех. Пожалуй, я внес больший вклад в науку, чем остальные ученые, вместе взятые.
Каплан поднял решетку и засунул руку внутрь, чтобы достать свою любимицу. Анну словно отбросило назад.
Змея обвилась вокруг руки хозяина. Каплан начал внимательно вглядываться в маленькие черные глазки. Показался раздвоенный язычок.
– Да, да, мой особый друг, моя особая малышка, – с нескрываемой радостью шептал Каплан.