– Сколько?
– Сколько не жалко. Мы с Семой пятьсот дали, кто-то по триста, а Золотухин с барского плеча – целую тысячу.
– Ну, я не буржуин, как Золотухин. – Я вынула из сумки кошелек и, подумав, достала из него купюру. – Пусть будет пятьсот. Неохота опять от твоих субботников уклоняться, утомительно очень.
В прошлый раз, когда нас безвременно покинул очередной дворник, Маринка затерроризировала жильцов, организуя регулярные сеансы коллективной уборки.
– Прекрасно. – Лосева спрятала денежку в карман. – Постепенно набирается приличная сумма, надеюсь, Герасим это оценит.
Я кивнула и пошла к себе, а Маринка осталась на своем посту в воротах, но часа через полтора опять напомнила о себе телефонным звонком.
– Что еще? – спросила я настороженно: частота коммуникаций не сулила ничего хорошего.
Управдом – это персона, которая у меня четко ассоциируется с разнообразными бытовыми неприятностями.
– Хочу посоветоваться. – Маринка была задумчива. – Пресловутый Артем или Антон куда-то запропастился…
– Его и так не видно и не слышно было, – напомнила я.
– Да, но за квартиру он Ребровым всегда платил исправно, день в день. А тут просрочил, должен был прислать деньги вчера еще… И Инга Трофимовна встревожилась – сама понимаешь, после той истории с кошачьей фермой старушка боится новых проблем. До своего жильца она не дозвонилась и попросила меня сходить проверить, все ли в порядке с квартирой, но там закрыто, видимо, Антон-Артем отсутствует. А мне неудобно туда-сюда бегать со своего верхнего этажа на нижний в соседний подъезд, и я подумала оставить ему записку, чтобы он, когда появится, зашел ко мне или позвонил…
– И в чем проблема? У тебя закончилась бумага, вся на списки ушла? – не удержалась от шпильки я.
– Нет, просто не знаю, как вежливо обратиться к человеку, чье имя не помню, – призналась Маринка. – Не писать же: «Уважаемый Антон, в скобках – Артем» или «Гражданин Антон, он же Артем». Придумай что-нибудь изящное, ты ведь училась на филфаке…
– Мы вместе там учились, – напомнила я, но постаралась придумать. – Не зная имени, ничего задушевного, конечно, не напишешь, но ты же не любовное послание сочиняешь, можешь обратиться официально: «Уважаемый квартиросъемщик».
– О! Точно! Спасибки! – Маринка отключилась.
А я вернулась на диван, который еще в период локдауна постановила считать идеальным рабочим местом писателя-редактора-копирайтера, и минут пять яростно правила очередную графоманскую рукопись.
Прислали мне недавно на редактуру такое чудо чудное, диво дивное – фантастический роман про боестолкновения наших с пришельцами, удивляющий не столько сюжетом, столько вопиющей безграмотностью автора.
Такое чувство, будто текст Чужой писал! На каждом шагу перлы-загадки: кок рас, иди от суда, не кто не каму, или мент (это «элемент», как выяснилось).
Я долго гадала, как понять: «Оставлю тебя пака». Оставлю тебя, пока? Оставлю тебя пока? Спасибо, на следующей странице нашла подсказку в сцене прощания: «Пака-пака!» Потом зависла над описанием боя с пришельцами, где герой «упал напал». Упал, а потом напал? Или «напал» – это напалм? Поняла, что это «на пол», когда рядом с героем его боевая подруга «облокотилась о стену и скотилась напал».
Ох, нелегка жизнь литературного редактора! Порой так хочется попросить: «Дорогие авторы! Пожалуйста, не отключайте встроенную проверку орфографии, пока не получите свою первую Нобелевку по литературе! Потом-то и ошибки сойдут за изыски, но ПАКА РАНА! Редактор может СКОТИТЬСЯ НАПАЛ!»
На очередном ребусе я плотно забуксовала. Некоторое время смотрела на загадочное слово «скойкех», как египтолог Шампольон на иероглифы Розетского камня, а потом закрыла макбук и потянулась к смартфону. Он у меня под боком лежал, слева, а справа – беспроводная мышка. Красивая такая симметрия.
– Мне сейчас неудобно говорить, я тут мульчирую, – скороговоркой пробормотала Ирка в трубке и тут же отключилась.
– Мульчирует она, – повторила я с досадой. – Там.
Можно подумать, если я тут не мульчирую (кстати, что это значит?), то вообще ничем дельным не занимаюсь. А я занимаюсь! Я мыслю. Предпочла бы потупить в такую жару, да кто ж позволит.
Вот безответственный квартиросъемщик Антон-Артем, что он творит? Пропал куда-то. Когда, почему, как? Уж не покинул ли наш условно милый дом образцового содержания в синем пластиковом мешке?
– Да, совпадение нехорошее, – выслушав меня после завершения процесса мульчирования, в чем бы он ни заключался, согласилась Ирка. – Вопрос в том, насколько основательно пропал этот ваш Антон-Артем. Может, он уже и не жилец… во всех смыслах. А может, мужик просто прячется от Ребровых, потому что денег им задолжал. Найдет, чем за квартиру заплатить, и объявится. А есть его фото?