Но все это было совсем не смешно, ибо те же монологи дед заводил и по телефону. А звонил он по три-четыре раза на дню. И сразу требовательно вопрошал – ну когда уже явятся ожидаемые «деньжищи», чтобы он мог отправиться греть свои старые кости в теплые края, поближе к морю.
Никаких «деньжищ» в обозримом пространстве, разумеется, не наблюдалось. Покупатели шарахались, едва переступив порог «берлоги». А уж когда слышали, какая за эту помойку назначена цена… Убегали со всех ног, под аккомпанемент несущихся вслед высокопарных тирад, декламируемых отлично поставленным и хорошо сохранившимся сочным баритоном.
«Финт» Алла придумывала, мечтая, как засунет старичка в мешок и увезет на дальнюю московскую помойку – там ему самое место. И тут вспомнила о молодоженах, которые хотели поменять свою однушку на «что-нибудь аналогичное в другом районе». Особых требований они не предъявляли, лишь бы район был «приличный», главное – подальше от нынешнего: молодого «заела теща», а молодую соответственно свекровь. Обе мамаши жили, что называется, в шаговой доступности и изо всех сил старались контролировать новообразовавшуюся семью – каждая со своей колокольни.
Что, если, подумала тогда Алла, обменять эти две квартиры, а продать, соответственно, уже ту, по соседству с тещей и свекровью? Вороной, который по документам был Вилкин, согласился, вопреки ее ожиданиям, моментально. Еще бы ему не согласиться! Предлагаемый вариант наконец обозначал более-менее реальную перспективу получения «деньжищ».
Молодоженов же «берлога», разумеется, напугала:
– Мы бы подождали еще других вариантов… Тем более, может, и не придется ничего менять… Говорят, наш дом под снос предназначен…
– И вы надеетесь, что ваши… родственники останутся под руинами? – скептически уточнила Алла, знавшая, что упомянутые теща и свекровь жили в том же доме, что, собственно, и давало им широчайшие возможности для «воспитания» молодых.
– Нет, – хихикнул молодой супруг. – Не настолько мы кровожадны. Но дом же расселят?
– Расселят, – подтвердила Алла. – Но это совершенно не означает, что жильцов раскидают по разным местам, совсем наоборот. Бывшие соседи так соседями и останутся, – она слегка лукавила, варианты расселения бывали разными, но молодожены этого не знали и знать не могли. – Так что неплохо бы поторопиться. Вы же молодые, энергичные, что вам какой-то ремонт? А других вариантов пока не видно и когда появятся – непонятно.
Молодожены продолжали сомневаться:
– Ну… Если действительно всех скопом переселят… можно ведь будет и потом поменять?
– Можно, – терпеливо согласилась Алла. – Только варианты обмена окажутся гораздо хуже.
– Почему? – удивилась юная супруга. – Какая разница? Должны ведь предоставить равноценную…
– Разумеется, – все так же улыбалась Алла. – И предоставят, конечно. Только равноценность считается, знаете ли, по метражу. Выделят хрущевку где-нибудь на краю географии типа Мытищ, и не поспоришь. Вроде и Москва, а и не наездишься оттуда, и ценность квартир там и в приличных районах ниже. За трешку в Мытищах в центре – ну в пределах Садового кольца или хотя бы не слишком от него далеко – можно максимум однокомнатную получить.
Это было, разумеется, преувеличение. Еще большим преувеличением являлась информация про грядущий снос жилища молодых супругов – это был не более чем слух, ничем, в сущности, не подкрепленный. Но если не преувеличивать и не преуменьшать, то и на черствую корку не заработаешь.
За «актерскую» квартиру Алла в итоге, с учетом обмена и отличного состояния квартиры молодоженов, выручила даже больше, чем ожидаемые стариком «деньжищи», и, разумеется, положила разницу в свой карман – истрепанные нервы настоятельно требовали компенсации. К тому же удачные сделки случались не так уж часто – это был основной минус ее занятия. Потому что толку от объявлений оказывалось, увы, немного – звонили в основном озорничающие дети и озабоченные товарищи, почему-то уверенные, что под видом риелторских услуг рекламируются совсем другие, более, так сказать, личного характера.
Но хуже всего ощутимая небезопасность квартирного бизнеса. Как и возле любого другого прибыльного дела, вокруг него заклубились, размножились разнообразные персонажи, у которых мозгов на то, чтобы ими зарабатывать, не хватало, зато мускулов и жадности было в избытке. «Ну ты понимаешь?» – набычась, цедили они, и это означало: давай делиться.