– А второй вариант?
– Второй вариант – сбросить все на меня. То есть я сама выкупаю у тебя эту квартиру – вот прямо в том состоянии, что она сейчас – и дальше уже не твои проблемы.
– Ты сама будешь мебель вывозить? – удивился Громов. – И ремонт – сама?
– Ну что ты, – засмеялась Алла. – Найму специалистов. У меня, конечно, есть на примете все нужные – это же мой бизнес. Правда, вот именно сейчас мне не очень хотелось бы замораживать деньги – на рынке действительно затоваривание, даже после ремонта квартира будет продаваться долго, даже не знаю сколько – но, раз тебе срочно, могу пойти навстречу и рискнуть. Ты, конечно, в этом случае получишь меньше, чем в первом варианте, но без затрат на ремонт и, главное, сразу.
– Насколько сразу?
– Ну… – Алла наморщила лоб, как бы соображая. Хотя чего там соображать, свои возможности она знала как отче наш, оформить сделку можно было хоть сейчас, пока у нотариуса рабочий день не кончился. Но надо ж и что-то вроде усилий изобразить. – Скажем, завтра-послезавтра, – «поразмышляв» с минуту, решительно заявила она. – Мне же деньги нужно собрать, – вообще-то ее резерва должно было как раз хватить, но «собрать» звучало внушительнее. – За послезавтра ручаюсь, насчет завтра… ну как получится. Постараюсь.
– И сколько это будет? Если сразу.
Алла сделала вид, что подсчитывает (на самом деле она все подсчитала еще в процессе осмотра квартиры), и назвала сумму.
– Вот как? – Громов, казалось, удивился. – Я думал… Впрочем, ладно. Какой из меня ремонтник! – Он печально усмехнулся.
Алла не ожидала, что он согласится так сразу. Думала, начнет спорить, торговаться, была готова немного поднять цену (маржу-то она заложила изрядную, опустив стоимость квартиры чуть не вдвое). А он – бац и согласен. Никаких бойцовских качеств у человека. Типичный неудачник.
В отличие от самой Аллы.
13 января 20… года
– Свобода тебе идет… – многозначительно протянул Игорь, придвигаясь поближе к Кристине и закидывая руку на спинку диванчика в стратегической близости от ее полуобнаженных лопаток. Вроде и не обнял, но… А даже если бы и обнял? В конце концов, не чужой человек, единственный муж. Хоть и бывший. – Следующего супруга еще не подыскала? – Он решил провести, так сказать, разведку боем.
– Тебя беспокоит мое благосостояние или моя личная жизнь? – Кристина приняла подачу виртуозно. Она давно уяснила себе разницу между вульгарным кокетничаньем и настоящим кокетством. Которое, в грамотном исполнении, есть высокое искусство: никакой пошлой стрельбы глазами жанра «в угол, на нос, на предмет», никаких выпячиваний бюста (ну разве что совсем чуть-чуть), никаких «ах, вы такой интересный мужчина», ничего подобного – ни да, ни нет, вечный танец намеков и умолчаний.
– Меня заботит твое благополучие, – проникновенно прошептал бывший супруг почти в самое ее ухо. – Тщательнее выбирай…
– Я учту, – она взмахнула безупречно ровными, в меру густыми (ничего лишнего, чрезмерность вульгарна даже в области декольте) ресницами, одарив его благосклонным, почти благодарным взглядом.
– А может, не тратить времени?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, Крысь, чего там… Ну отдохнула от меня, я не в претензии. Может… Ты погляди, какая мы красивая пара…
Их отражение в зеркальной колонне и впрямь производило впечатление. Лев и львица, цари зверей. Кристина оценила отражение, посмотрела сверху вниз на склонившегося к ней бывшего – и отодвинулась. Слегка, чтобы это выглядело не категорическим «иди к черту», а чем-то вроде «веди себя прилично, люди смотрят». Но в то же время достаточно заметно – чтобы «он предлагает, я отодвигаюсь» не ускользнуло от взгляда с интересом наблюдавшей за ними Аллы. Гляди, гляди, у тебя-то и вовсе никакого мужа нет! Если и был когда-то, так сгинул и концов не найдешь. Вот сиди и завидуй.
Вообще-то демонстрировать что-либо перед Аллочкой было неинтересно, но перед кем еще? Не перед серой же мышью Копыловой – забилась в уголок, молчит, как… как мышь под веником. Овца как есть. Чего вообще приперлась? А если не демонстрировать собственную всепобеждающую власть, не играть, не дергать за ниточки – вовсе с тоски свихнуться можно. Аллочка, по крайней мере способна хоть что-то оценить.
Дела давно минувших дней
Первая красавица
Кристина всегда говорила, что родилась и выросла в Твери.
Нет, не потому, что жители этого города вместо советского «Калинин» употребляли, как правило, дореволюционное название – так же, как ленинградцы почти поголовно говорили «Питер». А потому, что так было короче и… красивее, что ли. И москвичам они не завидовали: сплошная беготня в этой вашей Москве, прилавки, конечно, побогаче, но за покупками и съездить можно, электрички каждый час ходят. А жить – нет уж. Жить в этой вашей столице нормальному человеку невозможно. Вот у нас в Твери – красота! Город немаленький, древний – по летописям так постарше Москвы будет, вдобавок расположение «меж двух столиц» придавало определенный вес. Да и вообще… Если Кристина из Твери, значит, горожанка, а не какая-нибудь там «деревенщина».