Она явно не имела в виду обеспеченную тяготами непрерывных занятий последующую легкость на экзаменах. Карен понял правильно:
– Нет, бабуль, я совсем не хотел бы в армию… Но… Ну почему непременно… Столько добровольных преподавателей нашлось, так неужели никого в приемной комиссии…
– Вот оно как… – Бабушка качала головой все так же сочувственно. – Да конечно, глупо даже и предполагать, что среди наших многочисленных родственников не найдется ни одного, чье слово оказалось бы весомым для приемной комиссии. Но еще смешнее, когда такой умный мальчик оказывается… балбесом. Ты что, не в состоянии поступить без протекции? И так легко готов это признать? Или тебе просто не хочется напрягаться? Хочется, чтоб конфеты в рот сами запрыгивали? Так не бывает, мой мальчик. Мне казалось, я достаточно постаралась чтобы тебя к этому приучить. В жизни любую конфетку приходится зарабатывать. Либо собственными мозгами, либо, при отсутствии этих самых мозгов, собственным горбом. Вот только горбатиться придется в обоих вариантах. Только, поверь, горбатиться над книжками и тому подобными вещами куда приятнее, чем махать лопатой. Сперва в армии – потому что куда ж тебя такого, кроме стройбата, – потом каким-нибудь разнорабочим в пыльном цеху. Так что работать придется, куда ни глянь. А уж в каких условиях – именно это ты сейчас и выбираешь. Ну, предположим, скажет кто-то слово в приемной комиссии, а дальше? Понадобится еще одно слово, уже более веское, на первой сессии? Потом на второй, на третьей, на дипломе? А дальше? Кто тебя кормить-то потом станет, мальчик? Или ты не мужчина?
– А может, я совсем не такой умный? – предположил Карен, изрядно напуганный обращением «мальчик», суровее ничего и быть не могло. – А если я совсем не гений, то… Вот зачем непременно меня пихать в этот мед, куда даже медалистов, и то не всех берут. Я же могу пойти в какой-нибудь заборостроительный, чтоб наверняка. И никакого стройбата.
– Ох, глупый мальчик, смешно тебя слушать, – снисходительно улыбнулась бабушка. – Такой умный и такой… нет, не балбес. Болван. Уж извини. Переоценивать свои возможности… ну это можно не только понять, из этого нередко получаются очень неплохие результаты. Но нет ничего глупее, чем недооценивать свои возможности. Как мило, поглядите на него: я слишком тупой, хороший вуз мне не по силам, поэтому я пойду куда попроще. Тебя, как ты изволишь выражаться, пихают туда, куда тебе вполне по силам попасть. И достойно пройти все этапы обучения – тоже. И работать потом в приличном месте за приличные деньги – тоже. Если бы ты, глупый мальчик, был и впрямь тупицей, уж поверь, кто-нибудь из твоих добровольных репетиторов давно об этом сказал бы. Кавояны всегда отличались практичностью, и времени на безнадежное дело натаскивания тупого болвана тратить бы не стали. Помнишь Аришу?
Карен почему-то вдруг разозлился:
– Которую замуж за дипломата выдали? Это и есть пример кавояновской практичности? Ну да, такая красивая выросла, что ж зря добру пропадать. А она ведь певицей хотела быть! А ей сказали: ни копейки помощи не получишь, живи в подворотне и пой в подземных переходах, сколько душеньке угодно! Она сама мне рассказывала!
Бабушка слегка нахмурилась:
– Мальчик мой, а тебе не приходило в голову, что ее слова – не единственная версия? И уж точно – не самая правдивая. Нет-нет, – она покачала головой, – я не говорю, что Ариша сказала тебе неправду. Правду. Но… не всю. Пока девочка училась в художественной школе, ей ни в чем отказа не было – талант подрастает, как можно не помочь. Потом девочка художественную школу бросила, в певицы ей захотелось. В музыкальную школу поступать оказалось уже поздновато, пригласили преподавателя по вокалу. Хорошего преподавателя, хотя и недешево обошлось. Два года ее к поступлению в консерваторию готовили. А потом созвали семейный совет – с привлечением соответствующих специалистов, единогласно заявивших: голос, безусловно, наличествует, и даже громкий, но… к вокалу все это имеет примерно такое же отношение, как маляр к живописи. Об этом тебе Ариша рассказать, видимо, забыла… Ты умный мальчик, Карен. Неужели ты думаешь, что наша семья так глупа, чтобы расходовать силы на превращение ежевики в виноград? Разве просто так столько людей тратили на тебя свое время и силы?
– А мои силы? – взмолился Карен. – Они разве бесконечны? Кручусь, как белка в колесе, и никого это не волнует – беги, пока сердце не лопнет, так что ли?
– Понимаю, – бабушка глядела на внука очень внимательно. – Но и ты пойми. Ты не белка в колесе – ты бегун на дистанции. И сколько бы сил спортсмен ни выкладывал, перед финишем все равно придется собраться, чтобы сделать последний рывок. Поэтому давай так договоримся. Ты больше не будешь болтать про какой-нибудь заборостроительный – ведь и сам понимаешь, что это глупость и разгильдяйство, неприлично просто – соберешься и сдашь все экзамены. А когда поступишь, поедешь отдохнуть на море.