От многого должен отрешиться человек, вступающий на путь спасения: от жажды славы, от чувственности, но самый ужасный бич человечества — это самолюбие.
Кто хочет спастись, обязан «усыпить» это чудовище при помощи чудесного зеркала: совести.
Склонность к аллегориям и символам заметна у Хераскова и в других его произведениях. Такова, например, поэма «Селим и Селима», где описываются чувства слепого, который считает себя при слепоте своей счастливым, но потом он прозрел и узнал счастье, которого раньше и представить себе не мог. Поэма «Пилигримы», где Херасков хотел перейти на не свойственный ему легкий, шутливый тон, заканчивается типичной для масонов мыслью, что счастье не во внешних условиях нашего существования, а в нас самих, нужна не политическая свобода, а свобода духа.
В поэме-сказке «Бахариана», где герой — Неизвестный — после длинного ряда приключений отыскивает и освобождает от власти злой волшебницы красавицу Фелану, следует, по указаниям самого Хераскова, видеть аллегорию. Неизвестный, плывущий в лодке, — это всякий человек, несущийся по морю житейскому в бренной ладье бытия. Фелана — непорочность, которую скрывают от человека страсти — прельщения злой волшебницы; отыскать эту непорочность можно только при помощи истинного просвещения.
В заключение своей поэмы Херасков говорит:
Масонская сумка(Ист. муз.)
И в «Бахариане» находим мы всюду любимые нравственные идеи Хераскова. Все исчезнет, все позабудется, говорит он, все: «слава, пышность, сочинения», «мимо идут небо и земля»; одно только не исчезнет во веки веков: «добрые дела душевные». Интересны его размышления о случае, о бессмертии души и т. д.
По поводу бессмертия души он рассуждает так: если в материальной природе ничто не исчезает совершенно, а только меняет внешний вид («Горы стерты времени рукой, но еще их существует прах»), то как же допустить возможность исчезновения души Петра Великого или разума Ньютона? В одах Хераскова мы встречаем мысль о «мировой» или, как он выражался, «всеобщей душе».
Бесспорно, Херасков с полным правом мог бы отнести к себе слова Гнедича: «Ни словом единым бессмертной души не унизил».
Из повестей Хераскова наиболее интересна первая — «Нума Помпилий, или процветающий Рим», где описан идеал доброго и просвещенного государя. Несмотря на то, что эта повесть написана была в 1768 г., когда Херасков еще не был масоном и не чуждался рационализма, в ней было высказано много взглядов, особенно ценных и характерных для масонов. Эпиграфом к повести он взял изречение: «Да памятуют все человеки, что они братья суть!»
Херасков уже и в это время отдает предпочтение внутренней религии, а не внешней церкви. Храм благодетельной Весты, как рассказывается в повести, «не имел гордых украшений и не блистал златом и другими каменьями, которые тщеславие и подлая робость обыкновенно божеству посвящают». У жрецов этого храма «доброе житие, попечение о неимуществующих и вспоможение бедным составляли лучшее упражнение». Не чужды мистицизму и идеям нравственного возрождения и другие повести Хераскова: «Кадм и Гармония», «Полидор».