Таким образом, заявляет ученый, «мы отрицаем как теорию элитаризма, так и любую апологию буржуазной «массовой культуры». Какими бы далекими ни казались они на первый взгляд, мы рассматриваем их как две стороны одной и той же классовой тенденции. И если в первом случае речь идет об откровенной антинародности, то во втором мы имеем дело с опасной псевдонародностью, маскирующей все те же, враждебные массам интересы эксплуататоров».
Отрицая буржуазный принцип разделения культуры — для «элиты» и для «толпы», — Б. Райнов вместе с тем показывает, что движущей силой развития прогрессивной, демократической культуры является народ. «Вся история человеческой культуры, — заявляет исследователь, — красноречиво свидетельствует о том, что народ не только может быть потребителем большого искусства, но что именно он является создателем самого великого из искусств, доказавшего на протяжении тысячелетий свою бессмертность».
Одновременно Райнов подчеркивает, что все ценное, и с художественной и с социальной точек зрения, что создается в капиталистическом мире, является делом не правящей буржуазной верхушки, а «заблудших овец» класса буржуазии, а в более поздний период — и идеологов пролетариата.
Вторая глава книги носит выразительное и точное название «Культура, полукультура и лжекультура». На обширном и разнообразном материале (причем используются как высказывания различных буржуазных идеологов, так и конкретные данные, взятые из жизни капиталистических государств) Б. Райнов делает вывод о том, что «массовая культура» — это не творчество, а «производство популярного псевдохудожественного продукта», это даже не «полукультура», как ее иногда пытаются представить сторонники буржуазного образа жизни, а «массовая буржуазная псевдокультура», «лжекультура». «Говоря о массовой культуре, — отмечает Б. Райнов, — мы имеем в виду не просто популярное искусство, а специфический феномен, возникший и оформившийся в буржуазном мире и связанный… с некоторыми особенностями общественного строя и исторического момента. «Массовая культура» развилась на основе популярных жанров, но ее нельзя считать эквивалентной этим жанрам».
Большое внимание уделяет исследователь раскрытию производственной, коммерческой и идейной сторон индустрии «массовой культуры». Он показывает, в частности, что «массовая культура» — это, как правило, производство продукта по определенным стандартам и с учетом требований его воздействия на потребителя. Эти стандарты так же далеки от подлинно эстетических и художественных критериев, как далеки от подлинных произведений искусства и культуры «образцы» псевдохудожественного творчества.
Поскольку эта продукция находится в прямой зависимости от спроса со стороны потребителя, она, естественно, не может не иметь коммерческого характера. Отсюда закономерно вытекает вывод о зависимости «творца», создателя такой продукции от ее сбыта, от рынка. Производитель товара «массовой культуры» всецело попадает в зависимость от организаций, сбывающих товар, а те в свою очередь — от спроса. Последний, как известно, формируется в определяющей мере предложением, поэтому создатель «художественной» продукции в буржуазном мире вынужден заключать «сделку», а его «произведение», подобно золоту, превращается в средство капиталовложений, в объект биржевой спекуляции.
Для творений «массовой культуры» характерно низкое художественное качество. От индустриального производства требуется главным образом поставлять на рынок ходовой товар и как можно в большем количестве. Здесь нет места для высоких эстетических требований. Происходит, заключает Б. Райнов, полная девальвация ценностей, всеобщее снижение критериев. «Средний по качеству продукт становится синонимом первосортности, низкопробные поделки оцениваются как средние, а плохой объявляется лишь та продукция, которая не соответствует даже принятым стандартам». Такой подход становится универсальным. Он проявляется и в том случае, когда продавцом товара выступает крупный художник. Это в одинаковой мере относится как к финансовой стороне сделки, так и к ее идейным последствиям.
«Массовая культура» преследует не только финансовую выгоду, она вместе с тем и прежде всего — «средство достижения определенного идейного эффекта» (по выражению Б. Райнова). «Даже и там, — отмечает автор, — где «массовая культура» внешне сторонится политической проблематики, она «по существу преследует опять-таки политические цели».
Поток продукции «массовой культуры» приобрел невиданные размеры. Союз ее производителей и распространителей «представляет собой чудовищную машину для обработки сознания, навязывания готовых идей, внедрения стереотипных взглядов, смоделированных в соответствии с классовыми интересами капитализма». В подтверждение правомерности такого вывода автор приводит слова известного американского экономиста Джона К. Гэлбрейта о том, что в настоящее время индустриальная система капиталистического мира превратилась в огромную машину, которая не может себе позволить каких-либо изменений в зависимости от нужд и капризов потребителя. Она, заявляет Гэлбрейт, так усовершенствована, что в состоянии «контролировать вкусы потребителя, приспосабливать их к нуждам промышленности… Потребитель уже не царь, а подчиненный». Это очень точное, хотя и горькое, признание является убедительным свидетельством того, что в буржуазном обществе человеку навязывается та продукция, которая соответствует интересам господствующего класса, то есть спрос определяется не подлинной потребностью, а задачами, решаемыми на данном этапе теми, кто, сглаживая классовые противоречия, стремится всеми силами скрыть или приглушить причины, их вызывающие.