— … Возвращайся как можно скорей… да поглядывай в сторону двора, вдруг этого идиота Поттера носит по саду. И чтоб ни одна душа тебя не увидела, а если попадешься, ни слова не говори о том, что произошло.
— Не скажу, — ответила я.
— До дому вишь сколько еще тащиться, — вставил утиный мальчишка, — нам надо на чем-то его снести.
— Ни единого слова, — повторил мастер Джорджи с таким видом, как будто вся жизнь его зависит от этого. — Ты поняла?
— Верьте мне, — сказала я. — Я буду нема как могила.
Сказала и побежала через свиную закуту сбоку от дома, обошла сторонкой свирепую, красноглазую, упертую в землю рылом свинью, перепрыгнула канаву перед забором.
Миссис О'Горман приковало к ее креслу, на голове был передничек для защиты от остатнего света. Она спала крепким сном, белый передничек вздувался и опадал от храпа, а рука сжимала кусочек тоста; пес, уткнувшись ей носом в колени, слизывал масло. Я слышала, как рядом, за стенкой, повариха со служанками стрекочут над стуком кастрюль. Одна вскрикнула: «Ой, да чтобы он…», другая провизжала: «Вот те крест».
Я прокралась по задней лестнице и заглянула в прихожую. Муха кружила, кружила под канделябром, и от этого ее жужжанья и диких кругов, а еще потому, что у меня грохало сердце, я не сразу услышала голоса в гостиной. Слишком близко я подойти боялась, дверь стояла приотворенная, и я на цыпочках подкралась к напольным часам, там затаилась и стала слушать. До меня долетали только обрывки разговора, а в них ни складу ни ладу.
— Правда, уверяю тебя… Всю дорогу домой. — Это мисс Беатрис говорила.
Тут другой голос, я его не узнала, сказал умоляюще:
— Нет, неужто он?.. Ты это знаешь наверное?
— Можешь на меня положиться… ну, посмотри мне в глаза…
— Заклинаю тебя, не поддавайся только сестринским чувствам.
— Но это истинная правда, поверь. Остается применить чуть-чуть женской хитрости.
— Которой кое у кого предостаточно, — вставил мужской голос, голос доктора Поттера, с заметной досадой.
Затем обсуждался какой-то званый чай, безумно, кажется, растревоживший ту невидимую незнакомку, потому что она воскликнула:
— И ты убеждена, что можно его будет уговорить?
Мисс Беатрис сказала:
— Можешь быть спокойна… хотя он вечно сидит уткнувши нос в книгу.
— О Господи, — был ответ, — не броситься ли мне сразу домой, поскорее прочесть хоть одну. — И тут обе они с мисс Беатрис покатились со смеху.
— Бедный малый, — мрачно сказал доктор Поттер. — Боюсь, что он обречен.
И тут широко распахнулась дверь, и прихожая наполнилась шелестом юбок. Меня как ветром выдуло из-за часов и швырнуло в платяной шкаф.
Целую вечность они стояли у парадной двери, целовались и сюсюкали, хотя мисс Беатрис, я не сомневалась, это уже надоело. Голос у нее заметно прокис, и вскорости, когда вдруг на время умолк дождь, она объявила, что «милой Энни» лучше поторопиться к карете. Доктор Поттер предложил сопроводить ее по аллее, но вмешалась мисс Беатрис и сказала, что в этом нет особенной надобности. И хлопнула дверь. Тишина теперь прерывалась только легкой возней. Потом доктор Поттер сказал: «Ты думаешь, кажется, что я каменный», и мисс Беатрис ответила: «По мне, так оно бы и лучше». И шаги отступили к гостиной, и я услышала, как затворяется дверь.
Я сдернула с крючка тот мастера Джорджи плащ на меху и бросилась вниз по лестнице, по коридору, во двор. Плащ стегал по штокрозам у стенки сортира, сбивал и пускал по ветру завялые лепестки. Сад стемнел, тени путались у меня под ногами. Я не рассчитала ширину канавы, угодила прямо в грязную глубь. И, вся забрызганная, метнулась через поле, туда, где меня ждал фургон Панча и Джуди.
Утиный мальчишка сидел на пригорке задрав голову, а мастер Джорджи изучал то багровое пятно у него на губе. Видно, чтобы отвлечься, изображал из себя доктора. Я подошла, он выхватил у меня плащ и хоть бы слово сказал, а ведь пола-то намокла. Не поблагодарил, не обругал — даже обидно, мне что выговор, что похвала, все равно, только бы он заметил, что я существую на свете. Я сказала, что гостья ушла, а мисс Беатрис с доктором спорят в гостиной. Отчета о миссис Харди не требовалось, сон был ее обычным вечерним делом.
— Миссис О'Горман, — я сказала, — слегка вздремнула и едва ли встрепенется раньше чем через полчаса.
— Что за гостья? — он спрашивает.
— Молодая барышня, — я отвечаю. — Сохнет по какому-то знакомому мисс Беатрис.
— Следи за домом, — приказал он, и я отошла, и смотрела издали, как они с мальчишкой вытаскивали мистера Харди из фургона и вываливали на этот плащ. Вывалили и понесли через поле. Сначала сапоги и шляпу пристроили у него на груди, но они все время соскальзывали. Я бросилась было на помощь, но мастер Джорджи от меня отмахнулся, и мальчишка в конце концов нахлобучил шляпу себе на голову. А сапоги куда подевались, не знаю, так их потом и не видела, может, до сих пор в той канаве гниют.