И вот еще какая особенность: даже при отображении забавных, романтических и — тем более — трагических событий, происходящих в романе, очень часто на листе просматривается жуткий образ того, чье имя переводится как лжец, а сущность которого — гордыня!Иногда просто ощущается на рисунке его присутствие или кого-нибудь из его "свиты", даже если они там не изображены. А в романе он выглядит таким справедливым, мудрым и даже обаятельным. И, поэтому, для многих — привлекательным.
Однако если присмотреться повнимательнее ко всем тем "справедливостям", которые творит он и его "свита" во время своего пребывания в Москве, то становится очевидной лицемерие, жестокость и бездушиеэтого существа. Настолько беспощадно и в то же время равнодушноон осуждает и карает провинившихся. А ведь все они — люди. И могу измениться,как изменился Левий Матвей, другие люди и даже сам Пилат, только поговоривс Иешуа. Какова Сила Слова! И это сила не показная, как у Воланда, а настоящая.
И в то же время, если опять-таки присмотреться, то можно разглядеть бессилиеВоланда перед Светом. Вспомните эпиграф. Он действительно "часть той силы, которая вечно хочетзла, но вечно совершаетблаго". Просто потому, что несмотря на свое кажущееся могущество, совершать он может толькото, что ему позволяетСвет.
Именно там, в Свете, находится Иешуа. Именно оттуда он посылает свои распоряжения,Воланду, именно их ждет Воланд на Воробьевых горах. А Свет — это ведь Любовь. Только Она — ЕДИНСТВЕННОСУЩНА, бессмертна и ВЕЧНА. Она — БЛАГО и Она умеет прощать!Как простил Иешуа прокуратора.
А Ершалаим после казни Иешуа накрыла « Тьма, пришедшая со Средиземного моря…» Печальная судьба этого города и всего народа израильского известна… Тьма умеет только карать.
Так что Воланд невсесилен, как считает исстрадавшаяся и самоотверженная до безумия Маргарита. Он — всего лишь один из "инструментов" Света, который используется им для воспитания нас, людей, в том числе и для наказания… А признать это гордецу и тщеславцу — ох как нелегко! Но приходится. Вероятно еще и отсюда — эта его лютая злоба и ненависть к людям, которым Свет, по своей любви, многое прощает и благоволит.
Разумеется, как великий лжец и лицемер, он мастерски прикрывается этакой "псевдосправедливостью". А ведь она бесчеловечна по своей сути. Вспомните, как Маргарита на балу содрогнулась, увидев на мертвом лице Берлиоза "живые, полные мысли и страданияглаза". Воланд хладнокровно и безжалостно отправляет Берлиоза в небытие. Он прощатьне умеет, а главное — не хочет.
А как он проникновенно преподносит мастеру и его подруге жизнь в «домике с венецианскими окнами», который, по существу, является изоляцией от Света. Благоустроенной тюрьмой! Снова(как всегда) — ложьи лицемерие!
Сам же он терпеливо и настойчиво культивирует в людях свой любимый порок — гордынюсо всеми ее прямыми и косвенными проявлениями. И у него получается, потому что он тоже — «мастер» своего дела. Левия Матвея он называет рабом и глупцом, провоцируя того на гнев и возмущение. Маргариту поощряет: "Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас". Красиво. А ведь Маргарита готова утопиться, но не попроситьза своего любимого.
Да, гордость — вот то зернышко, из которого можно вырастить много чего… Достаточно вспомнить "первородный грех", как он трактуется в христианской традиции и то, к чему он привел человечество. А инструмент воздействия тот же — ложь(лесть, лицемерие, коварство и т. п.).
И Свет, который призывает: "ищите — и найдёте, стучите — и отворят вам, просите— и получите!!!" И призывает просить не просто у «тех, кто сильнее нас», а у ВСЕМОГУЩЕГО! Но ЛЮБЯЩЕГО.
Так кто же на самом деле сильнее? "Могущественный" прокуратор, по трусости отправивший на мучительную смерть невинного человека? Или кроткий «философ и мечтатель» Иешуа Га-Ноцри, который считал, что «злых людей нет на свете» и умер со словами «игемон…»?… Он знал, какую участь уготовил себе Понтий Пилат и жалелего. А ведь Иешуа было Очень! Больно!И главное — он же и успокаивает раскаявшегося прокуратора, уверяя того, что казни не было, "она померещилась". И судьбу мастера и Маргариты определяет он же, а не "всесильный" Воланд, которому "ничего не трудно". Но это как-то не очень бросается в глаза при чтении романа. Любовь и Добро не стремятся «работать на публику». В отличие о «воландов».