- «Аллохомора»! – и дверь бесшумно открылась. Посреди маленькой комнаты стояла кровать, к которой ремнями было фиксировано худенькое тельце в больничной пижаме. Видимо, волосы частично обгорели на пожаре, и девушка была подстрижена под мальчика. Она спала, ее лицо было страдальчески искажено. Юноша собрался, было, подбежать к подруге, но вовремя заметил камеру слежения, прикреплённую над входом в палату. Необходимо было что-то сделать. Припомнив по сведениям, почерпнутым в памяти дежурного врача, что изображения с камер передаются на медицинский пост в правом крыле здания, Марк помчался туда. В помещении поста была всего одна медсестра, которую без лишнего шума удалось погрузить в сон на полчаса. Познаний в маггловской технике хватило, чтобы отключить камеру в той палате, которая интересовала юношу. Внушив спящей женщине, так же как и дежурному врачу, что пациентка из палаты № 12 вчера была переведена в другую клинику, он вернулся к подруге.
- Герми! Герм! Ты меня слышишь?
Девушка даже не шелохнулась. Отсоединив капельницу и расстегнув ремни, привязывающие её к кровати, Марк похлопал подругу по щекам, пытаясь привести её в чувство. Всё было бесполезно.
- Ну же! Очнись, Герми! Мне не вытащить тебя отсюда без твоей помощи. Здесь везде следящие камеры.
Похоже, гриффиндорка находилась под действием какого-то сильнодействующего препарата. Юноша попытался без палочки применить «Эннервейт». С первого раза не получилось. Тогда он полностью сконцентрировал свою силу, как на тренировке по боевой беспалочковой магии, и уже увереннее произнёс:
- «Эннервейт!» - веки девушки слегка дрогнули, она перевернулась на бок и свернулась калачиком, подложив руку под голову.
- Да нет же, Герми! Не спи! «Эннервейт!» «Эннервейт!»
После двух заклятий подряд глаза его подруги открылись и приобрели осмысленное выражение. Она с трудом села в постели:
- Что… где я? Кто вы?
- Ты меня не узнаёшь? Это я, Гарри! – только сейчас парень понял, что Гермиона видела его в последнее время только под личиной, которую он носил в Хогвардсе, и могла просто не узнать друга.
Но девушка на удивление быстро освоилась и пришла в себя:
- Это и вправду ты? Гарри, ты очень изменился за то время, что мы не виделись!
- Я потом тебе всё объясню, а сейчас нам надо выбираться отсюда. Ты сможешь идти самостоятельно?
- Попробую. Какое сегодня число? Меня всё время держали на транквилизаторах, поэтому я очень смутно помню прошедшие дни.
Гарри-Марк вспомнил про припасённую на всякий случай уменьшенную аптечку с зельями, достал «Укрепляющее» и налил Гермионе двойную дозу. Подождав минут пять, он поинтересовался:
- Ну, как?
- Уже лучше. Пойдём.
Им удалось незамеченными добраться до приёмного покоя. Там Гарри «отвёл глаза» медсёстрам, и они выскользнули на улицу.
С великими предосторожностями выбравшись за территорию клиники, друзья аппарировали к дому Кэса. На доме стояли защитные чары, настроенные на Марка, но вот Гермиону пришлось проводить с помощью самого хозяина дома. Выслушав краткий рассказ воспитанника о происшедших событиях, он не стал расспрашивать едва стоящую на ногах девушку о том, что она испытала, а просто накормил и отправил отсыпаться в спальню Марка. Парню же пришлось довольствоваться диваном в гостиной.
На следующее утро состоялся «военный совет». Гарри во всех подробностях рассказал другу обо всех событиях, произошедших накануне, а уже освоившаяся Гермиона дополняла его рассказ своими комментариями. Потом пришёл её черёд. Девушка на несколько секунд замялась, а потом, взглянув в глаза другу, начала рассказ:
- Понимаешь, Га… то есть… Марк. Я давно стала замечать странности в твоём поведении. Почти сразу после начала пятого курса. Ты стал… другим. Не спрашивай меня, в чём это заключалось, я всё равно не смогу точно объяснить. Просто ты изменился – стал скрытным, постоянно пропадал куда-то, применял такие заклинания, которых точно не было в библиотечных книгах (пускай даже и в Запретной секции). Поначалу мы с Роном верили твоим объяснениям, но потом, когда начались тренировки «АД»… Кстати, прости меня, пожалуйста, что втянула тебя в это, я ведь видела, что тебе не хочется отвечать за стольких людей, но не смогла удержаться.
- Да ладно, что уж там, дело прошлое. Продолжай.
- А потом я случайно услышала один разговор. Это когда ты начал заниматься Окклюменцией со Снейпом. Меня профессор Флитвик попросил зайти в учительскую и принести ему забытую книгу. Я не собиралась никого подслушивать! Просто книга лежала в глубоком шкафу в самом углу комнаты, а я так старалась достать её с нижней полки, что почти влезла в шкаф, и меня не было видно от двери. В учительскую зашли директор и профессор МакГонагалл. Они о чём-то спорили. Наш декан упрекала профессора Дамблдора, что он сам не стал заниматься с тобой, а поручил уроки Снейпу, который тебя не выносит. А директор отвечал, что он не может заниматься с человеком, которому нельзя доверять, потому что его мозг вот-вот может быть захвачен Воландемортом. Меня тогда покоробило, что Дамблдор вот так просто решил не вмешиваться, когда тебе была нужна помощь. Дальше – больше. Нестыковки в том, что он рассказывал нам, и что происходило на самом деле, всё больше бросались в глаза. Я попробовала, было, поговорить с Роном, но он отмахнулся от меня как от назойливой мухи. А потом был бой в Министерстве и гибель Сириуса. Я же видела, как ты переживаешь, как винишь во всём себя. Мне было непонятно, почему Дамблдор допустил подобное, ведь он знал, что Бродяга – человек действия, и когда-нибудь от заточения в четырёх стенах обязательно сорвётся. Я боялась, что ты натворишь что-нибудь, о чём потом пожалеешь. Но ты сдержался. Даже Снейп похвалил твою выдержку, я сама слышала. И тогда ещё решила, что, когда вернусь домой, поговорю с родителями и приеду навестить тебя. Но когда вернулась, на всякий случай проверила защитные чары, которые Дамблдор и Хмури поставили на дом моих родителей… оказалось, что там не было даже чар Ненахождения, только простой стандартный набор, который мы с тобой вскроем за полчаса, не говоря уже о Пожирателях. Мне стало страшно. Сначала я запаниковала, и хотела послать сову к директору, но потом подумала и решила в этот раз попробовать справиться своими силами. В конце концов, если что-то делаешь сам, то потом можешь быть точно уверен в результате. В общем, я… - девушка опустила глаза и замялась, но потом решительно продолжила: - … изменила память моим родителям. Внушила им, что они бездетны и вообще собираются переезжать в Австралию. И на следующий день папа с мамой улетели в Сидней. Я узнала, как добраться до Литтл-Уингинга и купила билет на утренний автобус. А ночью на наш дом напали Пожиратели… Их было пятеро. Двое стали обыскивать дом. Мне удалось проскользнуть на кухню, но прорваться мимо оставшихся на улице троих магов я не могла. И вдруг меня осенило: газовый баллон! Я запустила в него «Инсендио» и выпрыгнула в окно. Дальнейшие события вспоминаются с трудом. Кажется, сломала палочку, когда падала и сильно ударилась головой. Когда приехали пожарные и врачи… наверное, под действием стресса и контузии я наболтала что-то о Магическом Мире и… оказалась в психиатрической клинике. Сначала всё было не так уж плохо. Мне удалось убедить врачей, что я вела себя не адекватно под действием стресса. Но потом, когда и через неделю, и через две за мной никто из «наших» не пришёл, мне стало страшно, я начала умолять выпустить меня из больницы и… оказалась в той палате блока для особо буйных.
- Мда-а. Прости меня, Гермиона. Я спохватился, что ты не пишешь уже третью неделю, только вчера. Решил навестить, и вот…
Они разговаривали несколько часов. Гарри-Марк рассказал подруге о своей второй, тайной жизни, познакомил её с Кэсом и ребятами. Девушка восприняла перемены, произошедшие с другом, довольно спокойно, а с остальными обитателями дома быстро нашла общий язык. Вот только… она сама очень изменилась. Не было больше «Гриффиндорской всезнайки». Герми стала молчаливой, редко улыбалась, а похудевшее личико и коротко стриженые волосы делали её больше похожей на мальчишку. Вряд ли кто-то был способен узнать в этом «воробышке» прежнюю отличницу. Даже Марк, увидев её переодетой в свою одежду, признал её с трудом. И ещё – она боялась оставаться одна. И после первой ночи, проведённой в доме Иллюзоров, непременно сбегала по ночам в гостиную к Марку и, сворачиваясь клубочком у него в ногах, засыпала. Парень вынужден был трансфигурировать кресло в своей комнате в небольшой диванчик и спать на нём, чтобы только Герми успокоилась.