Гном засмеялся и пихнул меня на мешки с зерном. Пришлось от него отбиваться.
Ярмарка раскинулась перед селом, прямо на большой поляне рядом с рекой. Вся поляна была забита телегами и повозками, стоявшими неправильным овалом. Подъехав чуть ближе, мы услышали шум людских голосов, и я сразу вспомнил рынок у себя дома. Такая же большая масса людей, снующая между расставленными телегами с различной продукцией домашнего хозяйства: овощами, фруктами, зерном различных видов. В многоголосый гам людской толпы вмешивались мычание коров, блеяние овец и хрюканье свиней, а также шум небольшой труппы комедиантов, которые посередине овала давали своё представление.
Поблагодарив подвозившего нас крестьянина, мы с Дарином направились к рядам повозок: прежде чем начать развлекаться, я собирался заняться делом.
Скупщиков зерна я заметил сразу: холёные, высокомерные люди в богатой одежде выделялись среди толпы крестьян, как гуси среди воробьёв. Они ходили между рядов повозок, полных зерна, и переговаривались с хозяевами. Прежде чем заводить разговор с ними, я подошёл к крестьянину, с которым последним разговаривал долговязый скупщик.
— День добрый, дяденька, — пропищал я, весело улыбаясь крестьянину.
— И тебе, племяш, — улыбнулся мужик.
— Отец спрашивает, почём нынче скупают пшеницу? — спросил я.
Крестьянин улыбнулся и ответил:
— Так каждый по-разному, все дёшево хотят купить. Вон тот долговязый предлагал три сестерция за мешок, а вон тот толстяк — два.
Я понятливо улыбнулся и спросил:
— Дяденька, а не знаете, сколько будет перекупщиков в этот раз?
Мужик покровительственным тоном сообщил:
— Басон говорил, не меньше десяти должно быть, ему брат сказал. А брат его в городской страже Шибота служит, уважаемый человек! — Лицо крестьянина приняло льстивое выражение. — Так что стоим и ждём, когда они появятся и настоящую цену дадут.
Я сделал удивлённое лицо и пропищал:
— Ой, какой вы знающий, дяденька, просто жуть.
Крестьянин от похвалы раздулся:
— Давай беги и передай отцу, чтобы не вздумал меньше четырёх сестерциев за мешок отдавать, мы уже обговорили с остальными, чтобы внакладе не остаться.
Поблагодарив его ещё раз, я отошёл и, скрывшись в толпе, стал подходить к другим подводам. Все ждали перекупщиков и зерно не отдавали. Я задумчиво почесал затылок, время уже за полдень, а перекупщиков всего два. Поинтересовавшись у людей о сроках проведения ярмарки, я узнал, что она продолжится три дня, чтобы со всех ближайших деревень успели приехать.
Осматриваясь и узнавая цены на всё, что было тут представлено, я пожалел, что у меня было недостаточно денег, можно было устроить небольшой шок столичным перекупщикам, появившись на их рынке в столице.
«На следующий год я подкоплю деньжат и воплощу свои капиталистические мысли в жизнь», — злорадно улыбнувшись, решил я.
В первый день ярмарки были проданы все животные, овощи, инструменты и другие представленные товары, теперь их бывшие хозяева громко праздновали свои успехи, сидя тут же, за грубо сколоченными столами, и распивая пиво.
А вот из тех, кто торговал зерном, продали единицы, так как все ждали других скупщиков, которых до сих пор не было. У расторговавшихся зерно ушло по три сестерция за мешок.
На второй день ярмарки продавцы зерна были в недоумении: других скупщиков не было, а цены на скупку упали до двух сестерциев. К вечеру самые нервные стали продавать своё зерно по этой цене. Те, кто надеялся на последний день ярмарки, взволнованно переговаривались друг с другом, обсуждая случившееся и надеясь на то, что завтра перекупщики всё-таки появятся.
У меня в голове начали мелькать мысли по поводу сложившейся ситуации, и я стал волноваться сильнее всех остальных — мои объёмы зерна были значительнее, чем у нескольких десятков крестьян. Если перекупщики поступят завтра так, как я предполагал, то меня ждут громадные неприятности. Нужно было что-то делать.
Для начала я стал следить за двумя перекупщиками, которые присутствовали на ярмарке, весь день следуя за ними едва видимой тенью и стараясь подслушать все разговоры. К сожалению, торговцы были очень осторожны и ни о чём, кроме текущих дел, друг с другом не разговаривали.
Отчаявшись, я подумывал снять свою слежку, тем более гном звал меня ужинать.
— Крон, можно тебя на пару слов в шатёр? — услышал я слова толстяка, которые он едва слышно прошептал второму перекупщику.
Я в это время лежал под одной из телег.
Тот, которого назвали Кроном, осторожно оглянулся по сторонам и жестом показал — «следуй за мной». Я понял, что мне обязательно нужно услышать их разговор.