— Ну что ж, попробую подождать тут несколько дней, может, удача мне улыбнётся и появятся ещё желающие купить превосходную пшеницу, — спокойно ответил я.
Конечно, я понимал некоторую двойственность этой угрозы, но был уверен, что перекупщики не пойдут на то, чтобы наши торги продолжились уже в присутствии конкурентов.
Скупщики опять отошли посовещаться, и, когда они вернулись, тот же торговец сказал:
— Мы согласны на пять с половиной сестерциев, и это наша последняя цена.
Я задумался над их словами, заставляя скупщиков резко вспотеть. Цена меня, в принципе, полностью устраивала и была даже выше той, за которую я собирался продавать зерно в самом начале.
— Договорились.
Торговцы облегчённо вздохнули, и тогда я повернулся к стоящим вдалеке крестьянам, которые наблюдали за нашими переговорами.
— Эй, мужики, сгружай все мешки по центру, — крикнул я им.
Немая сцена, произошедшая после моих слов, быстро закончилась возмущёнными криками всех скупщиков:
— Но как же так, а доставить зерно в наши амбары? Они же в полудне пути отсюда.
— Но, судари, — улыбнулся я им уже становившейся фирменной улыбкой, — договор был только об оплате за зерно, доставка не включалась в эту цену.
Натолкнувшись на мою улыбку, как волны натыкаются на волнорез, торговцы опешили.
— Но… обычно… раньше всегда… — пролепетал один из них.
— Я ведь уже говорил вам, что мне всё равно, что было до меня, — спокойно ответил я, — уговор касался только зерна, или я не прав?
— Правы, — эхом откликнулись они, — но крестьяне всегда сами свозили своё зерно в амбары.
— Я похож на крестьянина? — прошипел я.
— Конечно же нет, господин, — ответили растерянные торговцы, переглядываясь между собой.
— Могу предложить другой вариант, — после паузы задумчиво ответил я.
— Какой? — был общий ответ.
— Так и быть, я уступлю вам в этом вопросе и всё это зерно привезу в ваши амбары, но завтра и в несколько большем объёме. Вы за это время подготовите нужную сумму денег, а завтра я всё привезу. Сегодня же, извините, мне нужно ещё провести окончательный расчёт.
Услышав такое предложение, торговцы единогласно согласились.
— Ну что ж, тогда подпишем договор и расстанемся, — сказал я им.
В договор я, понятное дело, внёс, кроме крестьянского зерна, ещё и всё своё, теперь общее количество продаваемого скупщикам зерна оказалось на сумму триста двадцать четыре с половиной кесария. Я, сам ещё до конца не осознавая, что заработал невероятные деньги, спокойно подписал свою часть договора и, раскланявшись со скупщиками, пошёл к крестьянам.
— Завтра повезём всё в амбары перекупщиков, — сообщил я им. — Сегодня можете отдыхать, а с утра по моей команде выдвинемся в путь.
Крестьяне, не знавшие, почём я продал зерно, и соблюдая наш договор, помолились за меня Единому Богу.
Подойдя к Дарину, я отвёл его в сторону.
— Остался последний штрих моего плана, — сказал я ему, — нужно быстро передать старосте, чтобы брал все свободные подводы и вёз сюда всё моё зерно. Рону же скажи, чтобы был тут как можно скорее.
Гном, усмехнувшись, сказал, прежде чем уйти:
— Кто бы мне раньше сказал, что Дарин, сын Дарта, будет на побегушках у человека, рассмеялся бы тому в лицо. Сейчас же бегаю туда-сюда вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, попивая пиво.
— Дарин, — нахмурился я, — ты что, против? Было бы лучше, если бы мы продали зерно за бесценок и потом весь год питались сыром и хлебом?
Гном улыбнулся и легонько хлопнул меня рукой по спине, звякнул металл его протеза.
— Купишь мне бочонок пива за труды?
Я улыбнулся в ответ:
— А ты научишь меня секретам гномов?
Гном засмеялся и пошёл к крестьянам.
Ночь я провёл рядом с крестьянами, которые праздновали окончание ярмарки и продажу зерна. Устроившись в одной из телег, я провалился в сон.
Утром меня растолкали, и, проснувшись, я увидел над собой довольную, ухмыляющуюся рожу нубийца.
— Сгинь, нечистая сила, — сказал я спросонья, делая рукой знак, отгоняющий злых духов.
Рон засмеялся и вытряхнул меня из повозки.
— Вставайте, ваше баронство, подводы прибудут через час.
Пришлось вставать и идти умываться. Заодно я выкопал свою одежду и принёс её в лагерь.
Когда я немного размялся и лагерь стал оживать, из-за поворота показались первые подводы моих крестьян. Лошади едва тащили тяжёлые телеги, доверху гружённые мешками. Во главе каравана шёл староста.