Многие из деревенских испуганно замерли, услышав её слова, ведь заговорить первым простому с дворянином было чревато плачевными последствиями, причём не только для самой девушки, но и для всей её семьи.
Лицо девушки было мне смутно знакомо, и я пригляделся повнимательней. «Точно, эта та самая, которую я спас в первый раз от насильников», — вспомнил я.
— Желаю, — улыбнулся я, протягивая ей руку.
Девушка покраснела до кончиков ушей и несмело дотронулась до меня. От её прикосновения словно током меня ударило — это была первая девушка в этом мире, к которой я прикоснулся. Хоть мне раньше и доводилось танцевать, но вот такой ситуации, когда я являлся хозяином положения, у меня никогда не было.
Танец был простой, поэтому я довольно быстро к нему приноровился и теперь уже сам стал вести её.
— Как тебя зовут? — с внезапно пересохшим горлом спросил я её.
— Сатти, господин, — улыбнулась мне девушка и внезапно прижалась ко мне горячим бедром.
Через тонкое платье я почувствовал, как напряглись её мышцы. Ей прикосновение заставило меня вздрогнуть, и я постарался от неё отодвинуться, ведь теперь она не могла не почувствовать, что я возбуждён.
— А меня можешь называть Максимильян, — едва прохрипел я.
Девушка засмеялась и как бы случайно задела грудью мою руку. Я снова вздрогнул, в мозгу началась тихая паника. Может, если бы мы были вдвоём, я бы смог спокойней реагировать на откровенные заигрывания девушки, а вот так, на виду у всех, с осознанием того, что мои штаны начинают оттопыриваться и это всем заметно, я чувствовал себя неловко. Да и то, что не я проявляю активность по отношению к девушке, а наоборот, было для меня совсем необычно.
Девушка, смеясь, всё сильнее ко мне прижималась и в следующем танце уже откровенно тёрлась бедром по моему возбуждённому хозяйству. Я понял: ещё секунда — и всё, опозорюсь, испачкав штаны на виду у всех.
Вырвавшись из рук девушки, я, улыбаясь и скрывая обуревающие меня чувства, сказал ей:
— Сатти, мне нужно отойти, никуда не уходи.
Девушка улыбнулась и провела язычком по губам.
— Может, вам помочь, господин?
Я быстро ответил, стараясь не смотреть ей в глаза:
— Нет, с этим я справлюсь сам.
Оставив девушку, я бросился из освещённого факелами круга дальше, туда где уже было темно.
«Сегодня с ней пересплю, — решил я, возвращаясь через несколько минут, — она сама хочет этого, и всё, что нужно сделать, — это просто сказать «да».
Едва я появился на свету, как сразу же поймал взгляд гнома. Тот кивнул, подзывая меня к себе.
— Мне нужно сказать вам важное, господин, — вежливо, но во всеуслышание произнёс гном.
Я, сделав гордый вид, ответил:
— Хорошо, сделаю для тебя исключение.
Произведя нужное впечатление на крестьян, мы отошли в сторонку. Гном сначала молчал, но потом странным голосом сказал мне:
— Гм… Макс… трудно мне говорить тебе такое, но просто выслушай старого гнома.
Я удивлённо на него посмотрел и открыл рот, чтобы ответить.
— Погоди, Макс, — не дал он мне сказать, — мне и так трудно, так что давай я сначала выскажусь.
Я закрыл рот и приготовился внимательно слушать.
— Гм… никогда не думал, что придётся, но, Макс, я… ты знаешь… я не хочу тебе плохого, — гном замолчал.
Я тоже молчал, удивляясь его странному тону, похоже было, что гном смущён.
— Я понимаю, ты так молод, а тут ещё такой соблазн… — гном опять замолчал.
Я не выдержал.
— Дарин, ты к чему клонишь?
Гном озадаченно хмыкнул и выпалил:
— Макс, ты принял много правильных решений, сделав себя в глазах остальных жёстким и рассудительным хозяином. В глазах многих теперь ты настоящий дворянин.
Гном замялся.
— И? — подтолкнул я его.
— Тебе нельзя на виду у всех крестьян флиртовать с девушкой, даже такой молодой и красивой, — закончил гном свою мысль. — Как господин, ты не должен оказывать такие знаки внимания простой крестьянке. Если ты хочешь её, то пригласи работать служанкой в замок. Там мало свидетелей, так что все приличия будут соблюдены. Ты господин, она служанка, а то, что болтают крестьяне, никого не волнует.
Я задумался. А ведь гном был абсолютно прав, я общался с Сатти, как со своей девушкой, а это было неправильно. Если в начале разговора я хотел сказать гному, чтобы не лез не в своё дело, то теперь я понял его обеспокоенность и был благодарен за так тяжело давшиеся ему слова.
Взяв его правый протез в руку, я сказал:
— Мастер Дарин, я клянусь, что когда-нибудь смогу отблагодарить вас и за вашу науку, и за вашу доброту.
Гном закашлялся и, отвернувшись, ворчливо сказал: