Обе девушки удивлённо вытянули личики. Только что их собирались разносить за косяк, а теперь ещё и науськивают, как косячить правильно. Когнитивный диссонанс словили девчули.
— Вторая ошибка — вы уснули как попало. И я сейчас даже не про одежду говорю, которую надо было снять. Вы помните, в каких позах отключились? Обе скукожились, как замороженные гусенички. Пока молодые, последствий можете и не заметить. Но как постарше станете — спина от такого «здрасьте» вам спасибо не скажет. Если нужен отдых — одна остаётся дежурить, вторая ложится в постель. Чтоб отдыхали и тело, и разум. Иначе в следующий раз мне придётся лечить вам защемление нерва или потянутые мышцы. Мне не трудно, я сделаю. Но зачем болеть, когда можно не болеть?
Служанки переглянулись, не понимая происходящего. Их ругают или учат не палиться на косяках?
— С-спасибо большое, молодой господин… — чуть растерянно проронила Света. — Впредь такого, конечно, не повторится, но…
— … почему вас не ругаю? — хмыкнул я, закончив мысль за девушку.
Даша молча кивнула.
— А смысл? Нам с вами работать дальше. Не день, не неделю и даже не месяц. На одном только страхе отношения не построишь. Если сейчас вздёрну вас так, что о пощаде взмолитесь, вы меня только бояться и сторониться начнёте. А нам ещё работать в обстановке, требующей предельного доверия друг к другу. Вы нужны мне живыми, здоровыми, полными сил и готовыми исполнить поручение, которое приблизит выздоровление Златы. А если шугаться меня начнёте… Ни о какой слаженности в работе не может быть и речи. Конечно, это не повод сыпать огрехами как из рога изобилия. Но на некоторые мелочи нет смысла исходить истерикой, будто случился конец света.
* * *
Заваливаясь на ночь в комнату Алины, я застал девушку в кромешном мраке с выключенными светильниками в помещении. О том, что в спальне разноглазки кто-то есть, можно было судить лишь по низкорослому девичьему силуэту возле окна с раздвинутыми шторами, из-за которого пробивался свет двух лун на небосводе и нескольких уличных фонарей на участке имения. Этого хватило, чтоб мне удавалось различить сравнительно крупные предметы в потёмках. А заниматься мелким ремонтом или читать/писать на ночь глядя всё равно не собирался.
Зашёл. Прикрыл за собой дверь в комнату. Окинул мизансцену взглядом и понял, что свет сейчас лучше не включать. Зачем-то Алина оставила его потушенным.
На какое-то время я замер, поймав себя на мысли, что наслаждаюсь точёной фигуркой разноглазки, вставшей напротив окна. Бериславская-старшая уже избавилась от повседневной одежды, и, судя по витавшему в комнате тонкому аромату душистого банного мыла, даже приняла душ. Очертания её тела чуть разбивал короткий ночной халатик.
Тишина затянулась. Я бы так и стоял возле двери, наслаждаясь зрелищем, если бы молчание не прервал голос Алины.
— Почти десять лет стены этого дома не слышали такой умиротворённой тишины… — проронила девушка. — Уже не помню, когда в последний раз засыпала тут в покое… Сегодня было тихо… почти как в отрочестве…
Не надо быть великим провидцем или иметь академическое звание учёного мужа, чтобы понять: камень в мой огород. Ведь, по сути, моим стараниям благодаря у домашних этого имения появилась возможность хоть немного перевести дух. Со Златой в дом мы заходили лишь дважды, и то на приём пищи.
Я стянул с себя боевую рубашку и сбросил её на свободный стул. Какими бы шикарными влагоотводящими свойствами ни обладала её ткань, но спать лучше без неё. И кожа дышит, и вообще комфортней.
— Ты невероятна, — отозвался в темноту. — При знакомстве меня одолевали самые разнообразные чувства в отношении тебя. Главным из которых было «Ого! Да у этой девчонки мозги варят! Она при эполетах и чине, она достойна, чтоб её уважать!». Но мне и в мыслях не могло прийти, что ты половину своей сознательной жизни терпишь такой ад день за днём. Добиться чина и погон? Это любой дурак может. Этим половина армейских занимается. Но добиться этого, когда за спиной в доме творится кавардак и все силы уходят на поддержание семьи на плаву… Ты невероятна.
— Моей заслуги тут немного, — произнесла Бериславская. — Всё, что я могла, это поступить под крыло Тайной Канцелярии и вносить жалование в лечение Златы. Всё без толку…
— Не без толку.
Я подошёл к девушке сзади и обнял её, прижав к себе.
От её волос шёл незнакомый, но очень приятный запах чего-то, похожего на цветы или луговые травы. Такого аромата ещё не слышал. Но от него хотелось зарыться в волосы разноглазки, старательно вымытые и расчёсанные.
— Ты помогла сестре продержаться. Не будь твоих усилий — и мои уже не помогли бы. Некому было бы помогать. Ты тянула на себе лямку бурлака, даже не подозревая, что её невозможно вытянуть. Просто тянула и вытягивала, вопреки всему. Этим выиграла время до моего, почти случайного, появления. А сегодня, оставив все дела, помогала семье и родителям по дому, как ответственная и любящая дочь. Крайне редко кому-то удаётся добиться уважения в моих глазах. Это требует дюжих усилий. Ну, или необходимо сотворить что-то эдакое. Ты же… просто невероятна. Потому не кори себя. Ты сделала всё, что могла в своей ситуации. Остальное беру на себя.
Ручка Алины нерешительно коснулась моей, обнимающей её сзади, будто бы боялась, что я отдёрну её или пресеку.
— И всё равно всю работу делаешь ты, — прошептала разноглазка. — Распознал недуг. Раздобыл зелья. Увлекал Злату. Дал дому тишину.
— А ты дала мне сил всё это провернуть.
Всё моё тело почувствовало, как вздрогнула напарница.
— Я боец простой. Если вижу, что могу помочь — помогаю. В особенности, если это для меня необременительно. Но я по себе знаю, каково работать с соратниками, которых гложет что-то нехорошее дома. Даже если опустить, что от домашних невзгод у бойцов страдает эффективность действий… мне очень не понравилось видеть тебя такой, какой ты выбежала из кабинета Протопопова. Мне не нравится видеть слёзы в твоих красивых глазах… не нравится утирать их с твоих нежных щёк… Я не хочу, чтоб ты страдала из-за того, что страдают близкие тебе люди. Не могу обещать, что немедля исправлю всё, что тебя гнетёт. Но ради тебя, моя дорогая, я буду драться не только за тебя, но и за твоих людей.
Пальчики Алины крепко сжали мою руку.
— Ты слишком красочно излагаешь для наёмного дружинника. Ни один ратник даже дворянского происхождения так красиво не скажет. Но, почему-то, я хочу верить тебе, «Мастер»…
— А ты не хоти, — подсказал я. — Просто верь. И у нас с тобой всё получится. Бой предстоит тяжёлый. И мне понадобятся силы, чтобы выйти из него победителем. А ты отдохни от своих проблем и просто дай мне сил.
— Возьми их… — едва слышно прошептала разноглазка. — Возьми… меня…
Абсолютно беззвучно развязался узелок на шёлковом пояске, обхватывающем Алину на её талии. Гладкая ткань халатика растеклась и безропотно спала с точёных плеч соратницы. Моя рука стала медленно опускаться сверху вниз по хрупкому тельцу девушки, заставляя её дышать глубже и чаще. Обняв другой рукой за грудь, отчётливо почувствовал, как начинает уходить в зашкал сердечко соратницы, с силой прокачивая кровь.
Наклонился к девушке и осторожно, стараясь не навредить, прикусил её ушко.
Алина шумно вдохнула и всей спиной вжалась в мой торс, крепко обхватив своими руками мои.
Тишину спальни Алины прервали её слова, едва слышно оброненные с придыханием.
— Молю тебя… не покидай… Ты нужен мне…!
Мягкое, нежное, но настойчивое давление заставило девушку опереться на подоконник и выгнуть спинку. Мои руки заскользили по телу партнёрши одними кончиками пальцев, заставляя девушку дрожать и постанывать.
Ярко светили две луны на небосводе чужого для меня мира. С улицы пробивался свет дежурных фонарей на территории имения. Действительный тайный советник первого класса Бериславская, на деле оказавшаяся простой беззащитной девчонкой Алиной, стояла у окна в своей не освещённой спальне, дрожа от нетерпения и взбираясь на вершину будоражащих ощущений.