Их оказалось несколько: целая улица была застроена типовыми трёхэтажными зданиями из кирпича, в общей архитектуре и убранстве которых угадывался почерк того же творца, что проектировал здание Тайной Канцелярии. Правда, это же и затруднило дело. Пришлось сначала найти коменданта, чтобы он помог разобраться с этим вопросом. Простое наличие ключа и бирки «МАСТЕР» на нём не давало ровным счётом никакого понимания того, где находится моя конура.
К абсолютно неожиданному (нет) изумлению девушек, их комната располагалась аккурат в том же здании, где и моя. Мало того, даже на том же этаже. И уж что совсем оказалось для них шоком, буквально соседствовали стена в стену.
За этим моментом почувствовалась чья-то преднамеренно вмешавшаяся рука. Морозовы подсуетились? Мол, раз я спас их доню, то пусть и дальше присматриваю за нею. А как присматривать ещё эффективней, кроме как не соседствовать вплотную? Но вряд ли. Морозовы, пусть и светлейшие князь с княгиней, но едва ли могут иметь хотя бы посредственное отношение к размещению личного состава среди слушателей Академии. Бериславские точно не при делах, несмотря на повязанность с Канцелярией. Им бы со своей бедой разобраться, а уж потом нежданчики подкидывать. Кто-то из руководства Академии? При доступе к личному делу и осведомлённости о недавнем нападении решение выглядит тактически грамотным.
Или я зря себя накручиваю и это случайность? Подумаешь, свободная комната оказалась рядом. Это же недвижимость. Ей переехать не прикажешь.
Общежитие, если так можно было назвать многоквартирный, по сути своей, дом, не делилось на мужское и женское. Слушателей обоих полов хватало в количестве, в чём я мог убедиться по пути: и юношей, и девушек нам попадалось достаточно, чтоб поставить половой вопрос в паритет. Видимо, курсантов заселяли по родовому принципу, выдавая каждой твари по хате. По крайней мере, на первый взгляд выглядело так.
— А что за хмырь был? — поинтересовался я по дороге к расположению, помогая девушкам тащить набранные книги. — Детина здоровый, а ума — лопата. При том без ручки и дырявая.
Ветрана усмехнулась.
— Весьма облекающее определение. Не в бровь, а в глаз. Это сыночек одного из дворян, с которым у моего отца дела. По слухам, кстати, даже не совсем законный. Его папаша постоянно домогается до нашего двора да челобитные шлёт, что, дескать, хочет отпрыска своего со мной обручить, да деловые связи через брак детей укрепить. Вот только отец мой уже не первый год отказывает, хоть и подыскивает мне достойного мужа. А этот пустоголовый недоумок вбил себе в котелок, будто уже всё предрешено и я на законных основаниях принадлежу ему. Свят-свят-свят, прости Господи…
Морозова скосилась меня.
— Так что, подумай хорошенько, «Мастер». Я ни на что не намекаю, но ты сугубо облегчил бы мне жизнь, ежели б нарёк своей невестой. Со свадьбой торопиться нечего. Уже один только слух, что я помолвлена, отбил бы охочих воздыхателей. А их не один десяток.
— Был бы удивлён, ограничься их перечень парой штук, — хмыкнул я. — С такой шикарной внешностью за тобой вся мужская половина Академии должна гуськом ходить.
Телохранительницы Ветраны тихо прыснули от смеха.
— Елико возможно благодарю за лестный комплимент, — улыбнулась наследница рода. — Ты не первый, от кого я слышу столь льстивые речи. Но первый из сотни, от кого они исходят искренне, и от сердца, а не из пустого желания овладеть моим телом в ближайших же кустах.
— Молодая госпожа первая среди своего курса, — пояснила Настя. — Многие отмечают не только её женственность и красоту, но и успеваемость. Кто-то завидует бело али чёрно, а кто-то и подмывает на сговор. Брак по расчёту — слишком холодное дело, чтоб в нём оставалось место чувствам. Кроме жажды далеко идущих хотений и сиюминутной выгоды никто не может поделиться большим. Потому мы до сих пор и на выданье…
— «Мы»? — переспросил я. — То есть, вы тоже? В смысле, идёте как неразделимое единство с Ветраной или ваши родители тоже вам супругов ищут?
Девушки замялись.
— Ну… — протянула Катя. — Мы с госпожой Ветраной одногодки… Куда она — туда и мы… Мы-то с Настей не светлейшие княжны, но и от нас семьи продолжения рода ждут. Рано или поздно всё равно обвенчаться придётся.
Морозова тяжело вздохнула.
— Вы, девочки, хотя бы вольны в выборе супруга…
— Поправь, если ошибаюсь, — заметил я. — Но, как понял, Морозов отказал твоему преследователю. Так-то, ты тоже далеко не в неволе.
Наследница рода остановилась. Окинула меня взором с ног до головы.
— Всемилостивейше прошу не гневаться за бесстыдный расспрос, — в лоб спросила она. — Вижу, что ты гораздо старше меня, и не на один год. Ты же наёмный витязь. Мужчина, и при том статный. От женщин наверняка отбоя нет. Сколько их у тебя всего было?
Я задумался. Вопрос, на самом деле, интересный до безумия. Это же не «минусы», чтоб засечки на прикладе каждый раз делать. Да этим сейчас никто из известных мне и не занимается. Но что партнёрш хватало в избытке, это факт. Вот только, даже, если начну вспоминать и считать, всех не упомнишь. Многих имел буквально один раз, и больше нас дорожки судьбы не сводили. Кто-то, типа Оксанки Смазновой, задержались в списках постоянных партнёрш. Но общее количество не назову даже плюс-минус.
— Много, — признался я честно. — Всех не упомню.
— А теперь представь, что они у тебя все разом, — предложила Ветрана. — И каждая насаждает, чтобы стать твоей супругой. И у каждой есть родичи, которые активно ходатайствуют об этом. Добавь к этому, что среди них есть те, кто тебе не по духу, не по нраву. Подумай, сколько этот перебор отнимает времени и сил. После всего этого о замужестве даже думать не хочу! Хотя и понимаю, что надо… я-то — наследница светлейшего титула, наследная дворянка. И детей от меня ждёт не только лишь моя семья, но и все, кто сватаются ко мне. И каждый добивается, чтоб обвенчалась я именно с их отпрыском. Докучает аж до невозможности!
— Понимаю.
Мы двинулись дальше по улице.
— Скажи… — продолжила Морозова. — Я помню твои слова в отчем доме, что будешь занят до предела. Но, ежели допустить, что у тебя, всё же, найдётся время на семью… Ты бы хотел меня в жёны?
Я пожал плечами.
— Почему нет? Ты — девчонка видная, статная. Красивая, опрятная. За собой следишь. Сильная, как я видел на арене. А как сегодня увидел — ещё и с характером, за словом в карман не лезешь. Тебе палец в рот не клади: откусишь по самые плечи.
Девушка пыталась вести себя невозмутимо, но у неё не получалось скрыть, как она расцветает и сияет, слушая отпущенные в её адрес приятности.
— А помолвка? — спросила она. — Она-то временем не обязывает. Многие ратники убывают в походы ещё до того, как с избранницами законные семьи обзаведут. Многие месяцы могут отсутствовать, и это не помеха.
— А сословное различие? — спросил я.
Липовые документы этого мира мне состряпали на простолюдина. Если правильно помню обществознание свой родины примерно этого периода времени, браки между сословиями не то, чтобы сильно поощрялись. Что купеческие или боярские сыны крестьянских дочек в жёны брали и увозили в свои дома — случалось сплошь и рядом, хотя старались сводить знатных со знатными. А вот что крестьянин-простолюдин женился на какой-нибудь боярыне… по крайней мере, мне таких историй неизвестно.
— Её высокопревосходительство Бериславская очень метко определила, — фыркнула Ветрана. — Чины, ранги и звания часто мешают владению оружием. Сказать по правде и от души, как ратник и мужчина ты мне интересен больше, чем боярский наследник. То, что я видела в сече, перечёркивает любую родословную, какая бы она у тебя ни была. Ведь есть обязанности наследницы рода, а есть простое девичье…
Из этого разговора я заключил два наблюдения. Первое — все любые разговоры о замужестве уже в печёнках у Ветраны сидят. К ней сватаются чуть ли не каждый день, и многие — не по одному разу. Её отец уже задолбался отказывать одним и тем же. Второе — светлейшая княжна даже обвенчаться готова, лишь бы прекратить этот аукцион на её тело. И воссияет ярче солнца, если это удастся сделать с тем, кто ей мил.