— Потому что перед тобой лежит твой брат, недоношенная ты сука! — прохрипел Бесчестных. — Твой мёртвый брат, с которым ты жила под одной крышей! И если твой поганый язык позволит себе вякнуть хоть что-нибудь в подобном тоне, он будет похоронен вместе с ним!
Рада даже не сопротивлялась. Это бесполезно, когда ты — девушка, пусть и не очень хрупкая. Против неё был мужик крупнее её раза в три и сильнее раз в пять, да ещё и одарённый Силой. Любая попытка сопротивления была бы пресечена на корню, и оставалось только молить Господа Бога, чтоб без членовредительства.
— Пусть хоть один раз за твою никчёмную жизнь от тебя будет польза, — процедил Пелагий. — Мне всё равно, что ты с ним сделаешь. Заколи. Кинь бомбу. Столкни с лестницы. Отрави еду. Ляг под него. Плевать, если даже понесёшь от него! Но если Мастеров не умрёт от твоей руки, ты ляжешь вместе со своим названым братом!
Оружничий со злостью рванул падчерицу за волосы, отбросив её прочь от гроба сына. Девушка рухнула наземь, потеряв всякое равновесие.
— И только попробуй вернуться без его головы, — сплюнул он. — Клянусь всем, ты умрёшь на могиле моего сына!
Бесчестных развернулся к воротам.
— Подрядить информатора, — приказал он распорядителю. — Сообщать мне о каждом шаге этой погани. Если посмеет вернуться с пустыми руками — связать и прирезать, как бездомную суку!
Терять Пелагию уже нечего. Вряд ли у него найдётся в запасе ещё пара десятков лет, чтоб взрастить нового наследника. А падчерица, не являющаяся кровной родственницей, едва ли может претендовать на что-то в наследство, кроме выходного пособия.
Но и Рада далеко не слаба умом. Девушка прекрасно понимает, что тот, кто убил наследника Бесчестных (именовать его братом, даже названым, у неё не поворачивается язык даже спустя дюжину лет), сломает её раньше, чем она обнажит своё оружие. У неё нет против него абсолютно никаких шансов.
И всё же… кончать жизнь таким образом… Сказать по правде, это в планы Рады не входило. А, раз так, стоит попытаться сделать хоть что-то, что в её силах. Недаром же говорят, что на миру и смерть красна? Но быть зарезанной на могиле того, кто так и не смог стать ей братом… нет, уж. Благодарствуйте.
— Имение под наблюдением Тайной Канцелярии, — напомнил распорядитель Мстислав. — Возникнут вопросы, если дети начнут умирать один за другим насильственной смертью.
Пелагий полоснул по своему помощнику взглядом, без перевода и двойных трактовок указывающий, кто следующий на очереди.
— Значит, сделать так, чтоб эта дрянь сама себя прирезала, — процедил Бесчестных. — Повизгивая при этом от собачьей радости!
Глава 70
Особенности национального колдунства, или «Спасибо этому дому, мы теперь пойдем к другому»
Оболенск
Императорская Академия
Светлейшая княжна Ветрана Морозова задекларировала выдающиеся навыки педагогики, и ставлю ящик из-под снарядов против склада РАВ, что в этом она способна создать конкуренцию даже действительному тайному советнику первого класса Алине Бериславской.
Что одна внушала мне правила пользования телепортационным колдовством, что другая внушала мне основы постановки защитных заклятий…
Уж на что я контуженый (в прямом смысле слова), но даже так информация хорошо усвоилась и отпечаталась в памяти.
Хм.
Странное дело.
Память, вроде бы, начала нормально функционировать…
Ещё не суперкомпьютер, но уже считаю, что неплохо запоминаю местные особенности национального колдунства.
Неужто и впрямь головушка начала соображать шустрее?
Когда дела касается ворожбы с колдовством, любая магия выглядит эффектно. Вышел на люди, проорал дурным голосом «Абракадабра!», засветил спецэффекты и был таков. Плебс рукоплещет в исступлении от катарсиса.
Также и с техникой. Любой финт ушами зрителями воспринимается как внеземного уровня чудо и магия. «Мёртвая петля Нестерова»? Шторопная бочка? «Свечка» с переходом в кабрирование? Да, внешне всё выглядит элементарно. Но как только начинаешь разбираться в основах и выполняемых пилотом действиях…
Оказалось, нельзя просто так взять и (привет, «Боромир»!) проорать истошным голосом «Твердыня!» и сим установить щит. Это лишь верхушка айсберга. Основная его масса крылась в просчётах структуры заклятья, которое, в свою очередь, позволяет возвести защитную конструкцию, способную выдержать некоторое воздействие.
Относясь к экстренным защитным способам, заклятье, известное как «Твердыня» (как оказалось, одно из многих прочих подобных, но сравнительно простое), требует от оператора невероятно быстрой реакции и вычислительных способностей.
Требуется просчитать радиус покрытия, форму выставляемого поля отражения, при этом учесть радиус его кривизны, предположить (или заранее знать) мощность атакующего его воздействия, что влечёт за собой зависимость от количества вливаемой в заклятье Силы, при этом ещё необходимо внести ряд переменных в текст заклятья, построив щит под текущие реалии и оптимизировав расход Силы…
И это я ещё не упомянул саму конструкцию заклятья, которую необходимо успеть облечь в Силу.
Но, как оказалось, воздвигнуть «Твердыню» — лишь самое простое. Труднее становится дальше, когда щит необходимо удерживать нерушимым под гнётом атак противника. А противник тоже не дурак и в подавляющем большинстве случаев знает об этом, пытаясь перегрузить защиту оператора новыми атаками.
Отсюда практически невозможно атаковать из-под щита. У пользователя нет физических возможностей, чтоб человеческим мозгом успеть и просчитывать свои атакующие заклятья, и успевать реагировать на структурные изменения в «Твердыне», возникающие при воздействии на неё противника. Поле щита необходимо чувствовать филигранно, в ином же случае оно падёт.
А рассеивается оно в трёх основных случаях.
Пробитие — когда воздействие извне превышает пределы прочности и энергоёмкости щита. Защитное заклятье не способно ни поглотить, ни отразить энергию удара.
Разрушение — когда запас, вроде бы, есть, но пользователь не в состоянии поддерживать заклятье далее. Чаще всего, возникает из-за нарушения стабильного потока Силы, питающего его.
Истощение — ну, тут всё просто. Когда тупо больше нету Силы, чтоб поддерживать генерацию щита.
Всё это в меня вкладывали Ветрана со своими девчонками, когда я, сидя в их комнате за столом, под диктовку записывал и конспектировал их лекцию.
В последний раз столько писать пришлось, когда осваивал военно-учётную специальность оператора беспилотных летательных аппаратов и полезной нагрузки к ним. Писать пришлось… до такой-то матери. Аж до онемения руки вплоть до седалища.
Морозова умудрилась проявить поистине профессиональный подход к обучению. Не просто бубнила, пытаясь на оценку рассказать всё, что знает сама. А именно что передавала сведения. При необходимости перефразировала иными словами, если видела, что я не понимаю с первого раза. Повторяла одно и то же, пока не убедится, что даже такой деграцераптор, как я, усвоит материал. Давала время, чтобы я записал от руки её речь, и не торопила.
Даже встала рядом со мной, напротив рабочей руки, и из-за плеча наблюдала за темпом моего письма.
Где мог — простые слова сокращал, чтоб не тратить время. Исписать страницу А4 во всю длину строчек мне — полчаса времени. А писать пришлось далеко не одну.
Ветрана с любопытством всматривалась в мои каракули, вылезающие из-под пляшущего стержня моей земной ручки.
— Любопытный у тебя диалект, — проинформировала меня девушка. — «И» с точкой не используешь, вместо «ятя» всегда ставишь «е», «твёрдый знак» игнорируешь… Как будто тебя кто-то неправильно грамоте обучал. Но при этом ты, определённо, грамотный.
«Радистка Кэт начинала совать свой носик в исключительно профессиональные дела штандартенфюрера Штирлица», — подумалось мне.
Вряд ли по одним только письменам Морозова вскроет, что я из другого мира.
Но это уже второй крупный просчёт на моей совести.