Светлейший князь, наконец, назвал вторую дочку:
— Также рад представить вам младшую дочь, светлейшую княжну Милославу. Пока что о выданье речи не идёт, однако девочка очень любит расширять свой кругозор. Мы как раз ей ищем достойных учителей…
Намёк про наставничество для мелкой оказался ещё толще и жирнее, чем замужество старшей дочери за молодым канцеляристом.
Младшая из Морозовых с несвойственным ребёнку достоинством поклонилась.
Ля-я… Да вы прикалываетесь! Я же только что сказал: хрен знает, когда у меня личное время будет. Спасибо, хоть пока не зовёте наёмником в свою дружину…
— … хотя, признать начистоту, мы были бы счастливы достойно вознаграждать любые ваши услуги, будь то ратная служба или попечение над младшими…
Да чтоб тебе раствор хромпика в щи по утрам подливали…
Отец подал знак дочкам: те заняли свои места на диване.
Алина осторожно почесала кончик своего носика.
— Боюсь, что едва ли сможем выкроить для Александра Александровича столько служебного времени. Безусловно, талантливый человек может быть талантливым во всём. И в наставничестве, и в бою, и в супружеских делах… Но в нескольких местах одновременно он быть не в силах.
— Мы нисколько не претендуем на вашего протеже, Алина Святогоровна, — произнесла Морозова-старшая. — Лишь сетуем и белой завистью изводимся оттого, что столь выдающегося воина привлекла Тайная Канцелярия, а не мы.
— Зачем же сетовать? — пожал плечами я. — Мы же не в состоянии войны. Обращайтесь по мере необходимости. Чем смогу — помогу. А протежирование… Пусть остаётся технической деталью, не влияющей на отношения. Если вас так уж сильно беспокоит обстоятельство наших знакомств, то впустую. Я не из тех, кто за малейшую оказанную услугу ставит кабальные расценки.
Светлейший князь посмотрел на девушек-служанок позади нас и кивнул им. Те тихо отошли, беззвучно ступая по мягчайшему ковру на полу кабинета.
— Кстати, об этом, — Морозов заметно оживился. — Скажите, Александр Александрович… Мне очень любопытно справиться. Вот если бы, допустим, свершилось чудо, и вы всё же примкнули б к рядам нашей гвардии… Какое бы жалование вы просили б за услуги? Ваша эффективность и без помощи Силы такова, что вы один способны заменить отряд.
Это типа такой неумелый подхалимаж? Странно, глава рода не похож на подлизу. Зачем тогда пассажи о профессиональном превосходстве?
Ошарашить его, что ли, хрестоматийным миллионом рублей? С Протопоповым такой фортель не прокатил. Но Поликарпович — руководитель Тайной Канцелярии, прекрасно осведомлён о моём происхождении и тонкостях рублей. Понял, что миллион рублей в его мире может отличаться от миллиона в ином.
Ладно. Не будем палить контору. Если скажу, что меня Канцелярия из другого мира призвала, их тут всех кондратий хватит. Как-никак, магия считается утерянной и невозможной ныне.
— Всё зависит от задач и интенсивности, — уклончиво ответил я. — Больше работы — больше оплата. Меньше работы — меньше оплата. Часто у вас тут так шалят? Смахивает на разминку. Вероятно, хватило бы средней оплаты наёмного дружинника с некоторыми надбавками за навыки и наличие собственных инструментариев.
Пока говорил, вернулись две девушки-помощницы, водрузившие на стол не много и не мало, а натуральный ларь, инкрустированный каменьями. Причём, красивых красотулек в оформлении не было от слова «совсем». Все каретки, удерживающие в себе инкрустации, блистали аж целыми камнями-артефактами.
Ветрана встала со своего места, дотянулась до ларя и открыла крышку, улыбаясь мне в глаза. Действо явно было адресовано мне, и именно от неё лично.
Потому что в ларе размером локоть на локоть лежали россыпью чеканные знаки, принадлежность которых к денежным не определить было невозможно. А цвет металла, из которого они отчеканены…
— Смеем надеяться, вы примите это скромное вознаграждение за, вне всякого сомнения, бесценные услуги, оказанные нашему дому. Тут несколько больше, чем среднее жалование наёмника. Но, скажу без лукавства, этого должно хватить, чтобы сия плата послужила залогом нашего сотрудничества в дальнейшем. Тут должно быть двадцать тысяч рублей.
И вот как прикажете реагировать на это дело? Нет, с одной стороны, сделал дело — гуляй смело. Забирай причитающееся и свободен. Но с другой стороны, какова бы услуга ни была, а миллион рублей золотом (именно столько составляет сумма в пересчёте на привычные мне цифры с учётом разницы курсов) — не то, чем одаривают первого встречного, сколь бы богат ты ни был.
Такими суммами нередко оперируют, чтобы задобрить кого-то после злостного косяка или как выкуп за какую-то услугу. Но ничего такого, чтоб говорить о подобных цифрах, я, в своём понимании, не сделал. Это взятка? Или меня попытаются купить на эти деньги? Реально, моя месячная зарплата за день. А если так подумать, то выглядит так, будто Морозовы…
Что-то завертелось во мне в предвкушении чего-то нездорового. Какая-то чуйка сказала мне, как лучше будет поступить.
Я потянулся к ларю и взял из него верхнюю монету. Повертел в пальцах. Увесистая… Больше пятирублёвой и весит соответственно. Грамм десять точно, если не пятнадцать.
— И что предписывает ваш этикет на этот случай? — спросил в никуда, не обращаясь ни к кому конкретно.
Ответила Алина, как ответственная за меня в этом мире.
— Обычно, благодарности не раздают всем подряд. Они отмечают действительно отличившихся и свидетельствуют о соответствующем размере признательности. К тому же, ты не котёнка с дерева снял. А помог сохранить людские жизни. Размер благодарности сообразен свершённому деянию.
— Не в моём понимании.
Монета из моих пальцев вернулась в ларь.
Я закрыл крышку и посмотрел в глаза Ветраны, в которых промелькнуло недопонимание. Вслед за ней помрачнел и отец девушки.
— Моя сопровождающая заранее извинилась, если по незнанию нарушу какие-то ваши правила, — произнёс я. — И вслед за ней приношу свои извинения тоже. Но жизнь бесценна. А только что вы попытались купить у меня жизнь своей дочери и её соратниц. Вместе с жизнями тех, кого мы, с ваших слов, сегодня уберегли от смерти. И даже определили им цену. В моих глазах это выглядит как обесценивание жизни. Присвоена рыночная цена тому, что бесценно и не может быть оплачено. Как будто та же дочка… вещь?
Взгляд главы рода потяжелел ещё больше.
— Я не считаю себя имеющим право принять вознаграждение в подобном виде. Это бы означало, что я сам участник рыночной торговли жизнями. А это несколько… конфликтует с моими моральными ценностями. Я не могу продать вам жизнь вашей дочери или кого-то из ваших людей.
Алина с интересом посмотрела на меня. В её взоре неприкрыто читалось неподдельное уважение, которое никак нельзя отыграть, каким бы актёром театра ты ни был.
Что-то похожее промелькнуло и в глазах Олеси. А вот Катя с Настей чуть ли не окрылённо воспылали. Чую, после этого у меня появились если не поклонницы, то, как минимум, положительно относящиеся ко мне девушки.
— Если готовы расстаться с такой суммой, то вот вам моё слово. Пусть этот ларь с деньгами станет приданным для Ветраны. Вы говорите, девушка уже на выданье? Вот и придержите до поры, до времени. Неважно, за кого выйдет замуж. За меня, или, быть может, найдёт кого-то более достойного. А я, как и сказал, в качестве оплаты услуг забираю самоходку тех бандитов. Строить наши с вами отношения мы можем и не обмениваясь суммами денег.
Олеся улыбнулась.
— Вы необычайно прямой человек, Александр Александрович. И у вас… любопытнейшая точка зрения на некоторые острые вопросы. Как мать, я благодарю Господа Бога за то, что моя дочь повстречала именно вас. По правде говоря, вопрос с приданным Ветраны уже давно закрыт. Но, если таково ваше решение, то мы можем добавить ваше вознаграждение к нему.
— Будьте так добры, — кивнул я. — Ваша дочь ещё молода. Сама на ноги встанет нескоро. А если случиться вперёд того рожать и растить детей — дело это довольно затратное для того, у кого нет постоянного дохода. Ходатайствую об этом.
Ветрана отбросила всю формальную чопорность и вернула себе прежнюю свободу чувств и эмоций.