Я пожал плечами.
— Просто сказал, что думал. Даже выкручиваться не пришлось, оправдания искать. Само на ум пришло, как-то.
— Я оценила, — призналась Бериславская. — Если это действительно твои мысли и твои ценности, если это действительно твои нравы, устои и воспитание… Ты очень необычный для наёмного ратника. Ты мне нравишься.
— Ты мне тоже.
Хотя, если положить руку на сердце, всё же я слукавил. Сам зачехлял о бесценности жизни, о высшем достоянии, которое нельзя купить или продать. Сам укорял родителей Ветраны в обесценивании жизни их дочери… а сам?
Я не делал зарубок на прикладе. Старые армейские традиции из далёких средних веков неприменимы в условиях современной войны. Свободное место на прикладе кончилось бы через неделю или месяц. Но отнимать эти самые бесценные жизни… сколько душ я прибрал к рукам? Едва ли найдётся капеллан, который отпустит мне столько смертных грехов.
Перед глазами всплыл из памяти один из крупных опорных пунктов противника, который мы накрыли издалека. Огромный вырытый в земле укреплённый полуподземный городок, раскинувшийся на добрый квадратный километр. Ходки, блиндажи, гнёзда, укрытия… и это сверху увидела моя «птичка». Штурмовать такой — означало бы положить почём зря людей. Было принято оперативное решение выжечь весь опорник термобарическими снарядами. Зачем класть своих людей, когда можно положить чужих?
Тяжёлая огнемётная система — исчадие ада на гусеницах. Всего один пакет залпов превращает всё в радиусе поражения в прожаренные насквозь угольки. И тут невольно задаёшься вопросом, наблюдая за этим процессом «в прямом эфире», через камеру «птички»: а на чьей совести эти трупы? На чьих руках их кровь? Тот, кто навёл артиллерию на них, или тот, кто их этой артиллерией обстрелял?
И после этого у меня хватает наглости рассуждать о ценности человеческой жизни? Я ни словом не соврал о том, что жизнь Ветраны бесценна. Она в моём понимании ещё ребёнок. Пусть в моём мире в пятнадцать лет уже становятся матерями-одиночками, а некоторые бросают пить и курить. Но светлейшая княжна Морозова в моих глазах всё ещё достаточно невинна, чтоб возвеличить её жизнь над жизнями, допустим, атаковавших её. Но в остальном… как может тот, кто изо дня в день отнимал людские жизни и получал за это деньги, рассуждать о бесценном и святом? За такое и анафему схлопотать можно.
К счастью, об этой нестыковке знаю только я. В этом мире нескоро найдётся судия, что укажет мне на мои прегрешения. Вот поэтому в глазах Алины я и выгляжу красиво. Знала бы бедняжка, кого они призвали на свои головы…
Минут через -дцать мы отъехали от имения Морозовых достаточно далеко. Съехали с главной дороги на грунтовую, уходящую под сень какого-то дюже дремучего для подмосковного леса. Оказались надёжно сокрытыми от посторонних взглядов, приближенных или удалённых. Остановка, вдох, выдох, и проброс Пути. Миг, невероятно приятная «отдача» по телу от перехода, и мы оказываемся на подъезде к Оболенску. Чуть проехать вперёд — и будет поворот на город.
Глава 28
Знаменательный день
Мы с Алиной отсутствовали в Оболенске немногим меньше трёх часов. А за это время локация уже успела претерпеть довольно значимые изменения.
Первые из них коснулись въездной группы в город. На дороге, ведущей к нему от главной, разместили блокпост, на который заступила по меньшей мере неполная рота бойцов при стрелковом оружии. Причём, все, как один — в форме, выдающей в них сотрудников Тайной Канцелярии. Блокпост соорудили быстровозводимый, из земляных мешков, которые насыпали прямо тут, на месте, накопав канав рядом с дорогой. Преграды и укрытия для личного состава разместили не очень грамотно, но достаточно умело, чтобы противодействовать лёгкой самоходке и небольшому отряду нападающих.
Интересно, Протопопова мы тут найдём? Или он чисто по своему кабинету работает?
Шутка.
Но что осталось неизменным — нас опять пустили безо всяких проверок!
Серьёзно! В зоне ответственности этих типов неизвестные чуть не аннигилировали наследницу не самого последнего рода, а они и усом не повели! Въехала на территорию самоходка при двух телах смутной нужности и подозрительной наружности, а они даже не пошевелились! Да я их сейчас три раза каждого уволю в землю…!
Так. Спокойно. Угомонись. Это не твои бойцы. Не тебе за них пистоны вставят, случись что. Поэтому будь готов разруливать кавардак и не психуй почём зря. Психуйка отвалится.
Но, видимо, вензели на бортах и капоте самоходки действительно отворяют путь везде. Едва только завидев нас, бойцы расступались и пропускали транспорт. Некоторые из офицерского состава даже отдавали нам воинское приветствие, которому отвечала Алина. Делалось это, правда, в разночтение с имеющимися у меня привычками. В моём мире русская армия (в известных мне временных рамках) не подносила руку к непокрытой голове. Тут же это, по всей видимости, считалось если не в порядке вещей, то явно не преступлением.
От блокпоста на съезде к городу до самого въезда в город дорогу патрулировал пеший отряд, готовый, при необходимости, к незамедлительному действию. Всего одно отделение, зато грамотно рассредоточились в длину, не кучковались в одном месте и внимательно бдели во все стороны. По этой части зачёт.
На блокпосте в сам Оболенск нас, всё же, остановили. Но не справиться о личностях, а воздать приветствия. Всё же, как оказалось, полковник Протопопов не только по кабинету работать горазд. На заставе этот седовласый шкаф с антресолями присутствовал самолично.
— Рад вас видеть в добром здравии, Алина Святогоровна, — произнёс рослый офицер, подходя к нашей самоходке. — Александр Александрович. А наша коллега не приукрашивала, когда говорила, что вы освоили самоходку. Как вам транспорт?
— Чешутся руки внести доработки, — отозвался я. — Список предоставлю на согласование и утверждение.
Вообще-то, это была шутка. Но собеседник её не выкупил и даже не постарался этого сделать. Мой сугубо специфический юмор воспринял за чистую монету и серьёзно кивнул.
— Жду в письменной форме.
И обратился к Алине.
— Вы правильно сделали, что телеграфировали сразу. Это сэкономило нам уйму времени, позволив работать по горячим следам. Хотя, в данном случае, быстрее «по ледяным»… Мы уже начали разработку происшествия.
— Мы чем-то можем быть полезны? — спросила Бериславская.
— Можете, — подтвердил Ростислав Поликарпович и посмотрел на меня. — В скором времени тебе, наёмник, должны были передать сведения о задаче, которую надлежало исполнить в рамках аттестационного запроса. Но кто же знал, что она окажется напрямую связана с сегодняшним инцидентом? Не вдаваясь в лишние детали, напавшие на светлейшую княжну Морозову — такие же наёмники, как и ты, и уже давно мелькают перед нами. Состоят в синдикате, который берётся за любую оплаченную работу. Едва ли они могут иметь какие-то претензии к роду Морозовых. Мы уже знаем имя заказчика от нашего внедрённого оперативника, но теперь нам нужна информация о самом синдикате. Ты говорил, что умеешь разведывать и штурмовать? Самое время продемонстрировать. Тебе дадут местоположение логовища наёмников. Приказ — собрать всю доступную информацию о противнике, на основании которой будет построен план штурма их убежища. Справишься — наградим от души, будет тебе жалование в любом запрошенном размере. Не справишься… ну, хоть будем знать, чего от тебя ожидать.
Я пожал плечами.
— В штыковую атаку на целый полк в одно рыло не гоните, уже хорошо… Цель понял, задачу вижу. Сроки установлены?
— Не затягивать, — велел руководитель Тайной Канцелярии. — Без подготовки на такие операции не выдвигаются. Отдохни перед этим. Возьми всё, что посчитаешь необходимым. И помни, что качество лучше скорости. От результатов твоей работы будет зависеть, сколько погибнет наших людей. Но не тяни дольше, чем требуется.
Короче, точных сроков не установлено.
— У кого конверт с поручениями? — спросила Алина.