Офицер молча полез во внутренний карман кителя и достал оттуда сложенный вчетверо большой плоский конверт. Девушка взяла его и убрала в свой, не раскрывая.
— Наши люди уже отработали руководство Академии, — сказал Протопопов, резко меняя тему, будто предыдущей и не было. — Вас ждёт директор в своём кабинете. Вы хотели уладить вопросы подготовки «Мастера»?
— Так точно, — подтвердила Бериславская. — По прибытию ради этого нас и застал рок.
— Тогда не тратьте время зря. Проезжайте.
— Есть.
* * *
По тому, как Алина ориентировалась на территории кампуса, можно заключить, что Бериславская тут частый гость. Ни разу не спросила дорогу, ни разу не вернулась на правильный путь. Просто вела меня к цели, будто бывала тут чуть ли не чаще, чем в Конторе.
А вот что мне не могло понравиться — так это местный распорядок. Территория Оболенска и Академии изобиловала канцеляристами, но не видно ни одного учащегося. Зато эти самые учащиеся прекрасно видны в окнах зданий, видимо, являющихся общежитиями. Выглядывают, как мышки Дурова из игрушечного паровозика, и созерцают происходящее. Кажись, всех разогнали по кубрикам в целях обеспечения безопасности. Ну, или чтоб работе силовиков не мешали.
Найти кабинет директора при помощи Алины оказалось нетрудно. Минут через пятнадцать мы уже поднимались в самое высокое здание на территории кампуса, являющееся администрацией этой учебки, а ещё через пять — стучали в высокую резную деревянную дверь массивным литым кольцом.
Правда, стучали больше из вежливости. Как я понял, в этом мире Тайная Канцелярия — нечто вроде нашей Федеральной Службы Безопасности, и на подобные условности, обычно, не разменивается.
Правнучка Архимага с видимым трудом толкнула массивную створку и первой вошла в помещение.
— Добрейшего дня вам, Светозар Горынович. Мы как раз к вам.
Кабинет директора Императорской Академии больше напоминал рабочее место звёздного археолога или историка-астронома. Все вертикальные поверхности, не занятые шкафами, стеллажами или плотно исписанными досками были заняты картами. Причём, не только наземными или водными, но и астрономическими. Все горизонтальные поверхности, свободные от чего бы то ни было, изобиловали артефактами в оправах, обрамлениях, под колпаками, в витринах и просто россыпью. При этом, инструментов в кабинете почти не было. Где-то можно увидеть рукоятку лопаты, рабочую часть кайла, гигантский циркуль шагомера, телескоп в углу, глобус на столе, но действительно рабочего инструмента не видно. То ли он хранится в отдельной подсобке, то ли весь этот интерьер — не более чем видимость тематического направления.
Карты на стенах привлекли моё внимание даже больше, чем хозяин местных пенатов.
Светозар Горынович оказался мужчиной далеко за восемьдесят, но ещё довольно крепким на вид. Цепкий взор, острый глаз, далёкие от старческих немощей движения. Всё выдавало в нём бойкого старца, пусть и убелённого сединой насквозь.
— Что-то зачастила к нам Тайная Канцелярия, — хмыкнул директор. — Сегодня и вовсе побила свой рекорд. Ваших сотрудников больше, чем слушателей, Алина Святогоровна.
Понятно. Значит, и тут разноглазка известна. Что неудивительно, раз хорошо тут ориентируется. По ходу, и впрямь частая гостья.
— Положение обязывает, — усмехнулась в ответ правнучка Архимага. — Сами понимаете. Да и шутка ли, покушение на жизнь светлейшей княжны, ещё и в стенах Академии?
— Соболезную нападавшим, — буркнул Светозар. — Видел, что от них осталось. Никто не ушёл живым.
Старец перевёл взгляд на меня.
— Уж не ведаю, где вы отрыли сего бравого воина, госпожа действительный тайный советник, но я бы хотел о многом поговорить с ним. Чую, с его появлением вся наша жизнь разделилась на «до» и «после».
— Вы как всегда исключительно правы, — согласилась с Горыновичем Алина. — Именно сей, как вы выразились, бравый воин — причина нашего визита к вам.
Светозар махнул рукой.
— Уже осведомлён. Его личное дело на рассвете лежало у меня на столе. К чему такая спешка? Вскорости заканчивают слушания курсы, и все разъезжаются по домам. Неужели нельзя зачислить нового слушателя на следующий учебный год?
— Никак нет, — отчеканила Бериславская. — Дело сугубо неординарное.
— Вы так говорите о каждом, кого к нам подсаживают, — пробурчал старец. — Насколько неординарное на этот раз?
— Магия Путей.
В кабинете повисло тяжёлое молчание.
Честно говоря, мне не особо интересно, о чём там трепались эти двое. Меня завлекло созерцание интерьера помещения.
Вот карта. Старая-добрая проекция Меркатора для нашей многострадальной Земли-матушки, шибзданутого сине-зелёного шарика. Категорически узнаю общее размещение материков и их относительное расположение. Но очень уж отличаются очертания. По масштабу не понятно, насколько, но, к примеру, островов Британии намного больше, чем должно быть. Известный мне как Ла-Манш пролив ощутимо шире. Бросается в глаза Африка, разделённая от Евразии несвойственно широким проливом. В центре африканского континента, там, где в моём мире лежит огромная бескрайняя пустыня Сахара — зияет огромнейших размеров дыра внутреннего моря, окаймлённая горным кряжем. Не вижу большую часть низменной площади Швеции и Финляндии. У североамериканского континента неправильные очертания мыса Юкатан. От Японии тоже немного осталось.
А вот если перевести взгляд на карту Российской Империи, как она гордо была подписана сверху, становится понятен масштаб происходящего в этом мире.
Одного взора хватило, чтоб понять, насколько я влип.
Вся поверхность земли была испещрена кратерами, схематично нанесёнными на карту. Рядом с каждым из них два числа через дробь: большее и меньшее. Очевидно, диаметр или протяжённость и глубина. Причём, по форме и относительному размещению было понятно, что это — следы космической бомбардировки, с которой не смогли справиться несколько лун-спутников. Не вся космическая шваль была задержана их гравитационными полями, не всё падающее из космоса сгорело в атмосфере планеты.
Вон, в районе Московской области, подписанная как «Сумеречная долина», виднеется уродливая прореха в виде длинного шрама. Вокруг неё скалы, будто обрамление кратера: вспучивание каменистых и скальных масс. Восточнее, в районе Нижнего Новгорода, тоже серия пробоин: вокруг них растут поселения и города. Но вот что самое прелюбопытное — на карте отмечены наиболее крупные из известных мне городов, расположенные до западных предгорий Урала включительно. Не отмечены ни высоты пиков и гор на Урале, не отмечены города за ним. На карте — более или менее привычные очертания полуострова Таймыр, и неровные изломанные береговые линии вплоть до Камчатки. Сам дальневосточный берег тоже узнаваем отдалённо, но от самого Урала до Дальнего Востока — ни одного поселения на карте. Про Байкало-Амурскую и Транссибирскую Магистрали вообще молчу.
Но и каких бы то ни было географических ориентиров восточнее Урала я не вижу. Ни рек, ни болот, ни лесов. Всё, что за хребтом — одно огромное неисследованное ничто.
Просто восхитительно. Великолепно. Бесподобно! Альтернативный мир с магией, неисследованной Сибирью, неосвоенным Дальним Востоком, на пороге мировой войны, по размаху сопоставимой с Крымской. Я, блин, шизею… Надеюсь, в соло не придётся отбивать всю Империю со штыком от «мосинки» в руке. Это было бы перебором…
Хуже всего то, что подобные следы бомбардировки я вижу на всей карте, а не только в пределах Российской Империи. Кратеры есть и в Европе, и в Африке, и в Азии. Их не отмечено на карте Америк, но тому может быть логическое объяснение. Может, их тут ещё не заселили и не исследовали? А, может, те материки даже не пригодны для жизни.
По тому, как вокруг кратеров развивается население и строятся города, можно заключить, что бомбардировке не одна сотня и даже не тысяча лет. Это события давно минувших веков, и не исключено, что из-за этого вымерли местные динозавры, если они тут, конечно, были.
И, как бы невзначай подтверждая мои догадки, рядом с картой, висевшей на стене, под стеклянной крышкой витрин лежали уже знакомые мне камни-артефакты. Так, получается, эти булыжники имеют внеземное происхождение?