Наконец, говорливая парочка прервала тишину в кабинете.
— Чего-то подобного я и боялся, — буркнул Светозар. — Надеюсь, мои дни сочтутся до того, как я узрю возвращение былого величия Силы Путей.
Алина поморщилась.
— Прошу вас, Светозар Горынович. Хоть вы-то на тот свет не торопитесь. Мне дедушка уже все уши прожужжал, что и сам скоро упокоится.
— Великий Архимаг Путей Берислав и впрямь задержался в этом мире! — чуть громче, чем требовалось, опротестовал директор. — И я прекрасно понимаю его стремление уйти в покой! Но Сила Путей… признаться честно, помогая вам в изысканиях, я надеялся, что сегодняшний день случится уже при следующем поколении… Она невероятно могущественна. И вам ли, Алина Святогоровна, не знать, к какому великому счастью наша история забыла её мощь!
Горынович обратился ко мне.
— Молодой человек! Не делайте вид, будто вас интересует Бескрайность! За всю мою бытность в этих стенах никто так и не удосужился внять хотя бы одному труду по ней. Нынешние поколения считают эту науку бесполезной в быту и войне, потому не интересуются даже в рамках предстоящих экзаменов.
— Космология и астрономия — и впрямь бесполезные в быту науки, — отозвался я, не отрываясь от созерцания карты Империи. — Но они дают понимание устройства мира. Дают осознание основополагающих процессов, протекающих в наших мирах. Тот, кто познает хотя бы их малую толику, может возыметь преимущество над противником. А кто владеет Космосом — владеет и миром.
Это я говорю, как тот, кто применял астронавигацию для ориентирования дронов в пространстве. Когда «глушат» твою навигацию и давят спуфингом, очень часто это единственный способ сориентировать «птичку» по азимуту и вывести её. А уж на цель или на свои позиции — зависит от текущей задачи.
— Сколько веков назад произошла бомбардировка? — спросил я у директора. — Если судить по поведению грунта и пород вокруг кратеров, я бы дал несколько десятков миллионов лет.
Бериславская удивлённо вытаращилась на меня во все глаза.
— Подожди…! — враз осевшим голосом проронила она. — Ты ещё и основы Бескрайности знаешь⁈
Этот они так, по ходу дела, космос называют.
— А с чего это тебя так удивляет? — не понял претензию.
Светозар удовлетворённо откинулся на спинку своего директорского кресла.
— Любопытнейший экземпляр… очень любопытнейший…! Недурно, Алина Святогоровна, очень недурно! Вы себе даже не представляете, что натворили сегодня! Этот день знаменуется появлением нового Архимага Путей и директора Императорской Академии!
Теперь уже на него воззрились мы с напарницей. Я — с недоумением, Бериславская — со странной помесью принятия неизбежного и безоговорочного верования в сказанное.
Так, бл9ть! А меня спросить, не? Религия не позволяет⁈
— Давно у вас наёмники в директорах промышляют? — буркнул я. — Моё дело — стрелять, пока платят. В директорате мне делать решительно нечего.
Алина виновато посмотрела на меня.
— Извини… я не успела тебе рассказать… Перед тобой Вещий Светозар Горынович, директор Императорской Академии. Но кроме того, он великий пророк, предрёкший многие события задолго до их свершения. Считанные разы он ошибался в своих предсказаниях. Если он предсказал, что тебе на роду написано, то так оно и случается.
Кажется, кто-то не совсем отдаёт себе отчёт в происходящем. Контуженный наёмник с сотрясением головного мозга, который не помнит, когда у него день рождения, на должности директора Академии мало полезного сделает. Напротив, порушит всё в тартар. Вы этого хотите? Этого, я вас спрашиваю?
Глава 29
Вечер перестает быть томным — 2
Сидящий за своим рабочим столом Вещий Светозар Горынович замахнулся аж на целое ни хрена себе: попытался меня удивить. И это у него почти получилось бы, если б не набор тонких моментов. О них ниже.
— Великолепное чувство юмора у тебя, отец, — хмыкнул я. — Но, пожалуй, воздержусь от диспутов на тему будущего. Неизвестно, сколько сам протяну, а мне уже кресло руководителя прочат.
— А ты не воздерживайся, мил человек, — старец сразу отбросил всяческий официоз и перестал «выкать». — Истинно говорю: на роду написано свершить великия деяния. Архимагом станешь — лишь вопрос времени. Приумножить знания сможешь, да молодых уму-разуму поучишь. И место своё передам лишь тебе. Просил в своё время и Берислава принять Академию, да токмо он не согласился.
— Ожидаемо. Вот ещё на склоне десятого века «молодняк» строить. Да и вообще. Я тут пытаюсь осилить ваше колдунство, а это требует дюжих мозгов. Мне неоткуда взять больше памяти, чтоб ещё и обязанности директора Академии изучить. Даже, если выживу, исполнять их смогу очень нескоро.
Вещий снисходит посмотрел на меня.
— Сразу видно иноземца. Хотя говор и исконный, а всё детали выдают. Издалека прибыл, ох, издалека…!
Ну, да. Даже лучшие разведчики мира прикалывались на мелочах, по типу привычки размешивать чай в сахаре. А тут я, которых даже не шифруется. Бойкий старик видит меня насквозь.
— Пророчество — не императорский указ. Оно не свершается в строгий час. Ежели тебе сказано, что быть тебе Архимагом, то не жди, что это случится немедля. Говорят, что будешь над Академией верховодить — не ломись вперёд батьки в пекло, ещё успеешь. Сию минуту тебя никто и не принуждает. Но быть посему, как пить дать. Помяни моё слово, соколик.
А вот на этом обращении я натурально вздрогнул.
Сначала Протопопов, как две капли воды похожий на моего знакомого «Бармаглота». Потом старец-провидец, поименовавший меня нарицательно…
Кроме подразделения, имевшего самоназвание от имени одного из вождей народов, всех дроноводов поголовно в нашей конторе называли «соколы». К тем «соколам» я отношения не имел даже посредственного, а вот в своей компании именно что «соколами» называли всех операторов БПЛА без разбора. Будь то разведчик, ударник, связист или ФПВ-шник.
Это тоже увидел прорицатель Вещий? Или же зря себя накручиваю и это простое обращение, по типу «доброго молодца» или «царя-батюшки»?
— Разберёмся, — отозвался я, уклоняясь от дальнейшего продолжения спора. — Так что с моим вопросом, уважаемый? Есть ответ на него, или оценки давности очень приблизительны?
Светозар враз откинул своё предсказательное «я». На месте директора Академии я увидел учёного мужа, хранителя знаний, верховодящего над прочими мудрецами.
— Нынешняя наука не в силах дать предельно чёткий ответ на сей вопрос, — менторским тоном ответил Горынович. — По различным оценкам, чья степень достоверности разнится от случая к случаю, возраст образований составляет от полусотни до ста миллионов лет.
— Сто миллионов — вряд ли.
Я вспомнил кратеры на Земле. Подавляющее большинство из тех, чей возраст определён как близкий к ста миллионам, давным-давно осыпались. Под действием гравитации обрушились стенки, ветра и дожди разрушили гребни материнских пород, а ледоход во время смен ледниковых периодов перемешал их основные каверны с окружающим ландшафтом. Про воздействие корневых систем растительности и вовсе говорить не приходится.
— Слишком большой возраст. Ветровая эрозия и дожди сделали бы своё дело за столь долгий срок. Или событию меньше лет, чем вы думаете, или породы вокруг кратеров твёрже, чем…
«…я привык думать»? Не забывай, «Мастер». Ты — в другом мире. Настолько, что даже лун на небе несколько. Отвыкай мыслить привычными категориями. Когда-нибудь это может дорого тебе обойтись.
Директор удовлетворённо сомкнул перед собой ладони и довольно улыбнулся.
— Ты ж смотри, сам себе на вопрос и ответил. Воистину, преемника я себе узрел. И кто мне скажет, что я ошибся? — снисходительно переспросил он.
И повернулся к Алине.
— Я не вижу смысла обучать сего слушателя. Всё, чему мы могли бы его поучить, он пропустит мимо ушей и лишь зазря потратит своё время. Хотите для него образования? Ему самое место в наших экспедициях за Уралами. Но никак не на школьной скамье.