Рама же «птички» — проще не придумаешь. Четыре несущих лонжерона, скрещённые по форме «решётки». Центральное «окно» закрывает лист, на который прикручены все переходники и держатели проводов. На двух лонжеронах, на каждом из их торцов, кронштейн с электромотором. Рама и лист — карбоновые. Это позволило выиграть в массе, сохранив габарит, необходимый для размещения всего и обеспечения требуемой взлётной массы.
С подачей дежурного питания на бортовую сеть «птичка» «ожила». По беспроводной сети подключилась к комплексу связи: программное обеспечение на компьютере определило IP-адреса непосредственно борта, его навигационного компьютера и двух подвешенных под рамой камер, оптической и тепловизионной. Что-то слишком легко прошла сборка и подключение… кабы какого шухера не вышло…
Технически говоря, при запуске «птички» на новой местности необходимо выполнить тарирование бортового компаса. Требование связано с неоднородностью магнитного поля планеты. В разных местностях линии магнитного поля склонены по-своему, что прямо сказывается на накопительных ошибках навигационной системы, обращающейся к компасу. И если для задач поиска и разведки это ещё не так страшно, то ударные задачи, требующие попасть сбрасываемым боеприпасом в люк танка, уже могут быть провалены. Чем дальше от места предыдущего тарирования и дальше вылет от точки запуска, тем ошибки больше. В ручном режиме — ладно, это можно обнаружить по камере и исправить. Но если программировать «птичке» самостоятельный полёт, то на цель она может и не выйти.
По факту же, этим требованием я пренебрёг. Во-первых, мне нет нужды отлетать далеко. От борта требуется лишь взлететь, полетать и сесть. В пределах радиуса видимости это можно сделать и вовсе без компаса. Во-вторых, всё равно придётся тарировать на месте, когда будем разведывать старый рудник. Так смысл исполнять танцы шамана по несколько раз?
Но, что абсолютно точно необходимо сделать — так это прогнать диагностику борта перед запуском. Всё ли работает корректно, принимает команды, откликается на них, и, что немаловажно, точно ли исполняет. В лучшем случае борт может никуда не полететь. В худшем — рухнет в труднодоступной местности, где его аппаратная и программная части станут трофеями врага. Сколько таких «уставших» «птиц» мы подбирали сами? Лучше перебдеть.
Силами самописного программного обеспечения прогнал эту самую диагностику. Авиагоризонт, электромагнитный компас, акселерометр, антенны, привод воздушного давления, и прочее, и прочее, и прочее. На запросы отвечают все компоненты, что не может не радовать. Значит, есть шанс оторваться от земли.
Отдельно уделил внимание ходовой части. Запросил отзыв от каждого из двигателей. Поочерёдно в режиме самодиагностики борт подал питание на электромоторы. Те в той же очерёдности дёрнули винтами сначала в одну сторону, потом в другую. В диалоговом окне сервисного программного обеспечения отразилась информация об успешной проверке ходовой части. Электромоторы отвечают на запрос.
Уже по привычке проверил сопротивление качению осей на несущих маршевых двигателях, покрутив пропеллеры за лопасти. Есть чёткие, свойственные электромагнитным сборкам, «щелчки» при повороте несущих осей. При этом отсутствуют паразитные качения самих пропеллеров на осях. Борт условно готов к вылету.
За приготовлениями с интересом наблюдала Алина.
— Насколько эта птица независима? — спросила девушка. — Она может действовать без указки своего мастера?
— Может, — подтвердил я, вынося борт на широкую балюстраду балкона. — Всё зависит от мастера, который может заставить её делать то или иное. Но такие операции для меня редкость. Мне нравится управлять ею самостоятельно, а не просто загружать в неё исполнительные программы.
Устанавливая изделие на стартовую позицию, сориентировал его так, чтоб оно смотрело носовой оконечностью вперёд. «Носа» как такового у квадратного по форме дрона нет, как и «кормы». Сторона, обозначенная «носом», назначена программным способом и принимается бортовой навигационной системой за «ноль» при манёврах.
Подключил к беспроводной сети очки. Немного потупив, те ожили и начали принимать изображение с камеры беспилотника.
— Если интересно, можешь контролировать полёт на экране компьютера, — предложил я, садясь в кресло. — Я буду с этим… — постучал пальцем по корпусу очков. — По сути, мы сможем видеть одну и ту же картинку.
Взял со стола пульт от машинки. Проверил сопряжение и взаимодействие со своей игрушкой. Ну-с, с Богом! Помолясь, приступим.
«Взлёт».
Соответствующая кнопка на пульте — и борт, взвыв широкими лопастями четырёх пропеллеров, оторвался от не менее широкой балюстрады балкона, зависнув в паре метров от пола.
Натянул очки на глаза. Передо мной появилась картинка, выводимая с камеры «птички». По углам поля зрения раскидана служебная информация: высота, сила ветра, расход энергии электромоторами, напряжения аккумуляторов, предположительное оставшееся время работы… На последнее никогда нельзя ориентироваться. Слишком приблизительно даже для поверхностных подсчётов.
«Вперёд».
Рычаг джойстика от себя — и беспилотник, чуть качнувшись, покатился по воздушной подушке прочь от балкона. Покинув его пределы, тушка весом в десяток килограмм в сборе ощутимо потеряла в высоте: расстояние между рамой и полом/землёй резко возросло. Авионика самостоятельно поддала газу и повысила обороты электромоторам, чтобы компенсировать потерю высоты. Несколько секунд на стабилизацию — и «птичка» официально встала на крыло. Хотя, конкретно в нашем случае — на винты.
Всё-таки, они у неё довольно громкие… Одно хорошо: работающие электромоторы и шум от лопастей не слышно уже за триста-четыреста метров. Какой-нибудь слухач-уникум, может, и услышит её за полкилометра, но я, к примеру, после четырёхсот могу наблюдать тушку лишь визуально. На слух не обнаруживаю даже в активных наушниках. Потому моя привычная рабочая высота — шестьсот-девятьсот метров. Выше, как правило, уже ничего не видно, а ниже — прекрасно слышно и видно борт.
Нащупал рукой органы управления на пульте, отвечающие за контроль над сервоприводами камер. По умолчанию те сориентированы в надир и всегда висят перпендикулярно, отвесно вниз. Покрутил оптической камерой, с которой принимал картинку, по сторонам. «Обернулся» ею на балкон. Увидел нас с Алиной на нём: Бериславская присела на второе кресло и с любопытством всматривалась в экран.
Ну-с, теперь порезвимся…
Перед началом любого манёвра пилот беспилотника обязан убедиться, что его выполнение не повредит борту. Осторожно качнул рычаг джойстика контроля высоты: едва уловимого касания достаточно, чтоб машинка начала набирать метры. Медленно, но уверенно. Господи, благослови…
Резко вжал рычаг до упора. Индикация в очках сигнализирует о максимальном расходе энергии: электромоторы упёрлись в предел, заданный «мозгам» изделия во избежание их выхода из строя. С расходом в красной зоне электромоторы взвыли сотнями оборотов в секунду. Тушка «птички» стремглав ринулась вверх, с бешеной скоростью набирая высоту.
Сто метров. Двести. Триста. Четыреста. Пятьсот. Шестьсот. Семьсот. Восемьсот. Девятьсот. Тысяча.
На километре высоты я остановил насилие над ходовой частью и дрон замер неподвижно, удерживая эшелон. Пусть конструкция этой самосборной пташки проверена в деле, но доводить «ходовку» до перегрева не стоит. Сдуру можно и хер сломать, и лак изоляции обмотки электромоторов изжарить. Привет межвитковому замыканию и падению борта. Бывали прецеденты, особенно при затяжной борьбе против встречного ветра.
Тем более, что километра высоты оказалось достаточно, чтобы я сумел обозреть окрестности обители. Правда, для этого мне понадобилась помочь тепловизора.
Из-за полумрака, царящего под защитным куполом Сумеречной Долины, вокруг не видно ничего. Благодаря большому объективу, оптическая камера имеет хорошую светосилу и способна снимать в темноте. Но километр — слишком большое расстояние для этого. Это оборудование предназначено для эксплуатации в светлое время суток.