Занавески на высоченных окнах до потолка тяжёлые настолько, что лишний раз их снимать для стирки не стали: вот на них пыли скопилось преизрядное количество.
Да и, если так присмотреться за приоткрытые занавески, стёкла тоже все в пыли и грязи.
Ещё не настолько, чтобы обозвать имение Богом забытой дырой и с презрением покинуть стены, но, когда у хозяев не доходят руки помыть окна — как правило, это вернейший признак какой-то тяжёлой болезни в доме, с которой даже тряпку поднять тяжело.
А в банальную лень я поверить не желаю.
Алина не производит впечатление вышедшей из семьи, где поголовно ленятся все.
Значит, в доме какая-то беда.
И, кажется, я даже догадываюсь, какая именно.
Фрукты в вазе пусть не свежие, но и не гнилые.
Просто немного залежалые.
Вот яблоко, к примеру.
Слегка ударенное, а потому с подтёком на одном боку.
Помешает ли мне это его съесть?
Отнюдь
Штык в руку, плод из вазы, режем кусками и уплетаем за обе щёки.
А яблоко, к слову, вкусное.
Сладкое, сахаристое.
Почти арбуз, хе-хе.
Но долго мне рассиживаться не дали.
Съесть яблоко и запить водой из спинной питьевой системы «плитника» — всё, что успел сделать, когда из-за дверей гостевого зала по нарастающей громкости начал доноситься звонкий девичий голосочек:
— Ой, у нас гости! Ах, у нас гости! Ух, у нас гости! Ай, у нас гости…!
Какая-то бойкая девчушка перебирала все известные ей междометия и оповещала всё окружение о прибытии новых лиц, гостящих в доме.
Причём, судя по всему, голос приближался именно к гостевому залу.
Я едва успел вытереть об штанину клинок штыка, которым резал яблоко, и убрать нож в ножны, когда в зал, подпрыгивая вприпрыжку, выскочила… Даже не девушка.
В первую секунду с языка чуть не сорвалось слово «замарашка».
И уже только потом я разглядел вторичные и третичные половые признаки, позволившие идентифицировать «вошедшую» как девушку.
Низкорослая.
Кажется, даже ниже Алины.
Но, абсолютно точно, имевшая с ней одни черты лица.
Сомнений, что это её сестра, нет и не было.
Видимо, это и есть та самая Злата.
Волосы, будто по цвету их и была названа девочка при рождении, блондинистого золотого оттенка.
Длинные, ниже плеч, но в очень, ОЧЕНЬ плачевном состоянии.
Не мытые явно не первый день, с несколькими колтунами и уже забывшие, что такое расчёска.
На теле девушки старый, грязный, в нескольких местах прохудившийся сарафан: бывший когда-то белым, с красно-золотыми окантовками по вороту, рукавам и подолу.
Обуви нет и в помине: девушка появилась босой.
Но одного взгляда на состояние ног хватило, чтобы сложить для себя картину.
Ноги сбиты настолько, будто девчонка за день наматывает десятки километров по пересечённой местности.
Где-то, на уровне лодыжек, жёсткие натёртости.
По видимым боковым сторонам стоп мозоли.
Пальцы ног тоже не в лучшем стоянии.
Отросшие до невозможности ногти на ногах довершали общий вид.
— Ой, гости! — радостно запрыгала на месте она, хлопая в ладоши. — У нас так давно не было гостей! А ты чей гость? К папеньке или к маменьке? Ой, а ты забавный! Ой, а ты с ружьём! А у папеньки тоже ружья есть, только он их запирает! А…
Бессвязный поток слов.
Куча вопросов, на которые и ответы, по сути своей, не нужны.
Полностью отсутствующий взгляд при нормальных живых глазах.
Чрезмерная жестикуляция.
И девчонка ни на миг не может стоять на месте смирно.
Или прыгает на носочках, или переминается с ноги на ногу, или, как вот сейчас, сорвалась с места и принялась наворачивать круги по залу, перепрыгивая из угла в угол, скача по креслам и то подбегая ко мне, то отбегая от меня.
— А я тут живу! — с безумным взглядом продолжала вещать девушка. — И все тут живут! И все вообще везде живут! Ведь это так здорово, когда все живы! И здоровы! И я тоже здорова, честно-честно! Правда-правда! Папенька с маменькой многих лекарей приводят, но меня никто не лечит! А коли не лечат, то и лечить нечего! Я здоровая, как и все! Ура!
«У мелкой не на месте крыша», — подумал я. — «В терминальной стадии синдром дефицита внимания и гиперактивности, в довесок ещё и реальное обессивно-компульсивное расстройство. Это многое объясняет… И почему Алина про сестру не говорила, и почему так распереживалась, когда услышала про сообщение от отца».
— А я «Мастер», — тихим ровным голосом отозвался я без особой надежды быть услышанным.
Девчонка так заливалась соловьиными трелями, что даже сбилась с дыхания.
Уличив момент, вклинился в бессвязный поток слов и хоть на несколько секунд, но стал для мелкой раздражителем, заставив обратить на себя внимание и перевести дух.
— И я твой гость. Мы к тебе приехали. Тут и сестрёнка твоя, Алина. Вы хорошо с ней ладите? Мы навестить тебя приехали.
— Ура! — тяжело дыша и не контролируя дыхание, воскликнула девушка, запрыгав на месте. — Мой гость! Мой гость! Мой гость! Я никогда не принимала гостей! Папенька с маменькой принимали, а я не принимала! Меня вообще уводят прочь, когда приходят гости. А я тоже хочу принимать гостей! Ура! Мой гость! Мой гость! Мой гость…!
«Ещё кроме внимания и памяти нет», — пронеслось в сознании. — «Запомнила только первую фразу, на ней акцентировалось, а остальное забыла тут же. Если вообще обратила на остальное внимание…».
— А тебя как зовут? — тихо спросил её. — А то как же… В гости приехал, а как хозяйку звать — не знаю.
— А я Злата! — не переставая прыгать на месте, выдала она. — А ты Мастер! Я запомнила! Мастер приехал к Злате! А я запомнила! Ура!
«Точно терминалочка»…
Девчонка выглядела очень юно.
В обычных земных условиях я бы не дал ей и шестнадцати лет, если бы не знал, что при СДВГ замедляется процесс взросления подросткового организма и люди часто «застревают» в юном возрасте.
Тело живёт, но внешность и уровень психического развития часто отстают от паспортного.
Не удивлюсь, если они с сестрой погодки или разница не превышает пары лет.
Личико-то юное, а вот трясущиеся в треморе пальчики и тыльные стороны ладоней говорят сами за себя: у девочки-подростка не будет таких убитых рук, чья кожа вся побита, обсушена и сморщена, будто ей не шестнадцать, а все тридцать.
Морщины ещё неглубокие, но уже достаточные, чтобы выдать истинный возраст владелицы.
Я потянулся к девчонке, взял её за руку и посадил себе на колени.
Злата расплылась в улыбке, и радостно прильнула ко мне, обняв за шею, несколько позволял надетый на меня «плитник», но её хватило буквально на три секунды.
Девушка подскочила и опять начала наматывать круги вокруг зала.
Так и подтвердился диагноз. Адская гиперактивность и ОКР.
— А я помню, я помню! — радостно запрыгала Злата, подскочив ко мне. — Папенька с маменькой всегда гостям имение показывают! Я тоже гостю имение покажу! Ко мне гость приехал! Пойдём-пойдём-пойдём, я всё-всё-всё покажу…!
Девчонка расплылась в блаженной безумной улыбке и потянула меня за руку.
* * *
Алина мчалась наверх, к родительским кабинетам, не разбирая дороги: пару раз по пути чуть не столкнулась с домашней прислугой и бойцом службы собственной безопасности.
Такие мелочи её не волновали от слова никак.
Сейчас все её мысли были заняты только сестрой и её состоянием.
— Папа! — девушка без стука вломилась в кабинет отца, Святогора Тихомировича, чуть не вынеся с петель дверь. — Мама!!!
Оба родителя обнаружились в креслах отцовского кабинета, сидящими в полнейшей тишине и тщетно пытающимися абстрагироваться от окружения.
И оба выглядели прескверно.
На лицах что одного, что другой следы месячных недосыпаний и еле живые взгляды: в глазах едва-едва теплится хоть какая-то тяга к жизни, вывозимая на последних морально-волевых.
У них ещё осталось что-то, что держит их и заставляет бороться, но сил на это уже не осталось.