Значение любовных утех сильно переоценено: поза неудобная, удовольствие скоротечное, а последствия самые пагубные.
Лесть – это низкопробная монета, но при дворе без нее нельзя обойтись, это карманные деньги для каж-дого.
Личную привязанность министры ценят гораздо больше, чем приверженность своей партии.
Надо полагать, что если у человека разумного нет желания нравиться, то у него вообще нет никаких желаний, ибо он не может не знать, что без этого он ничего не добьется.
Несовершенство – вот что нам нравится в наших друзьях.
Нет женщины настолько некрасивой, чтобы быть нечувствительной к комплиментам.
Об английском короле Георге II: Никто его не оплакивал, но нельзя, однако, сказать, что в его адрес не раздавалось никаких похвал: его хвалили за то, что он умер.
Постарайся быть умнее других, но никогда не давай им этого почувствовать.
При дворе люди обнимаются, не будучи знакомы; не будучи друзьями, оказывают друг другу взаимные услуги и вредят друг другу без ненависти.
Природа, должно быть, не создавала еще женщины, настолько уродливой, чтобы она могла остаться совершенно равнодушной к похвале, воздаваемой ее наружности.
Прокладывай дорогу к разуму человека через его сердце. Дорога, ведущая непосредственно к разуму, сама по себе хороша, но, как правило, она несколько длиннее и, пожалуй, не столь надежна.
Разум – это в лучшем случае наша жена: мы действительно его часто слышим, только редко задумываемся над тем, что он говорит.
Самое полезное из всех искусств – искусство нравиться.
Самыми надежными шпионами всегда будут не те люди, которым посол платит, а те, которых он сумел привлечь к себе на службу ловкостью своей и обхождением и которые шпионами себя отнюдь не считают.
Хорошее воспитание надежнее всего защищает человека от тех, кто плохо воспитан.
Хорошие манеры состоят из маленьких жертв.
Человеку, который ничего о себе не рассказывает или рассказывает все, никто ничего не доверит.
Я никогда не даю советов в вопросах религии и брака: я не хочу, чтобы кто-нибудь терпел муки из-за меня на этом или на том свете.
Никола ШАМФОР
(1741–1794), французский писатель
Брак – слишком совершенное состояние для несовершенного человека.
Будь мне братом, или я убью тебя. (По поводу революционного лозунга «Братство или смерть!».)
В войне женщин с мужчинами последние обладают немалым перевесом: у них в запасе девки.
В последние годы жизни Фонтенель жалел о том, что не женился; он забыл, что прожил девяносто пять лет, не зная забот.
Во Франции семь миллионов человек живут милостыней, а двенадцать – не в состоянии ее подать.
Глупости и ошибки, на которые министр толкает своего повелителя, лишь укрепляют подчас его положение: он как бы еще теснее связывает себя с монархом узами сообщничества.
Гордость как бы прибавляет людям росту, тщеславие лишь раздувает их.
Если Господь не насылает на нас второй всемирный потоп, то лишь потому, что первый не принес результатов.
Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.
Забавно, что не только у нас, но и у некоторых древних народов, чьи нравы были первобытны и близки к природе, выражение «познать женщину» означало «переспать с ней», словно без этого ее до конца не узнаешь! Если это открытие сделали патриархи, они были людьми куда более искушенными, чем принято считать.
И в браке, и в безбрачии есть свои недостатки; из этих двух состояний предпочтительней то, которое еще возможно исправить.
Известность – удовольствие быть знакомым тем, кто с тобой незнаком.
История народов, угнетенных деспотами, – это всего лишь сборник анекдотов.
К г-ну де Ла Б* я сохраняю чувство, которое испытывает любой порядочный человек, проходя мимо могилы друга.
Как бы плохо мужчины ни думали о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже.
Как общество рассуждает, так им и управляют. Его право – говорить глупости, право министров – делать глупости.
Лучше уж быть банкротом, чем быть никем.
Любовь – это рискованное предприятие, которое неизменно кончается банкротством; кто им разорен, тот вдобавок еще и опозорен.
Любовь в таком виде, в каком она принята в нашем обществе, – это всего лишь игра двух прихотей и соприкасание двух эпидерм.
Любовь приятнее брака по той же причине, по какой романы занимательнее исторических сочинений.
Любовь, даже самая возвышенная, отдает вас во власть собственным страстишкам, а брак – во власть страстишкам вашей жены: честолюбию, тщеславию и всему прочему.
Люди заполняют свои библиотеки книгами, а М* заполняет книги своей библиотекой.
Между полами нет никаких различий, которые не проистекали бы из воспитания.