Выждав минуту, я спросил:
— В этой штуке всего пять патронов. Почему не пистолет?
— Чтобы бить наверняка, нужна как минимум пуля тридцать восьмого калибра, — хладнокровно ответил он. — Пистолеты тридцать восьмого куда больше и тяжелее, к тому же они могут дать осечку.
Но я уже не слушал. Меня не особенно интересовали его взгляды на оружие, достаточно было того, что он вооружен. Для человека, жизнь которого зависит от выбранного оружия, существует только одна Истинная Вера — его собственная, и только один Истинный Пророк — он сам. Естественно, у каждого свои взгляды, потому–то у оружейников столько работы.
— А кроме того, вы что, думаете, что их будет больше пяти за один раз? — закончил он свою тираду.
Я покачал головой. По–прежнему сидя, Харви закрепил кобуру и сунул туда револьвер, тут же выхватил, и так несколько раз подряд. Выглядело это отнюдь не плавно и грациозно, как у ковбоев в вестернах, — это был яростный рывок, но мне понравилось.
Наконец, он встал и сунул револьвер в маленькую пружинную кобуру на левом бедре.
— А вы что–нибудь захватили?
— Да.
— Мерлен предупреждал, что вы вряд ли возьмете с собой оружие.
— Он ничего мне не говорил, но я одолжил кое–что у парижских друзей.
Предчувствуя его вопрос, я добавил:
— «Маузер» образца тридцать второго года.
Лицо Харви застыло: по–видимому, так он выражал крайнее удивление.
— Такой здоровый утюг? Это тот самый — с переключателем на стрельбу очередями?
— Тот самый.
Он слегка повел бровями, при этом одна приподнялась, а другая опустилась.
— Повезете его на трейлере? — с иронией спросил ом. — Или пошлете в Лихтенштейн почтой?
Я усмехнулся. Мне уже не раз доводилось выслушивать шуточки по поводу «маузеров», особенно образца 1932 года, рассчитанного на автоматическую стрельбу. Он весит три фунта, длиною в фут, имеет одну из самых неудобных рукояток на свете, а при стрельбе очередями удержать его труднее, чем разъяренную кошку. Но у него есть и свои достоинства, а кто не согласен, может катиться к черту.
— Я всегда считал, что для пистолета самое подходящее место — в руке. Если быстро соображаешь, то вовсе не обязательно уметь лихо управляться с оружием.
— Ну да, — кивнул Харви, стараясь, чтобы это прозвучало вежливо.
— Значит, «маузеры» вам не нравятся?
— Можно сказать и так. Но еще больше мне не понравится, если вы начнете распинаться передо мной об оружии.
— Вот и хорошо, — примирительно сказал я. — Я хотел убедиться, что мне не придется водить вас за ручку, как всех остальных.
Он снова повторил свой трюк с бровями.
— Хотели посмотреть, можно ли вертеть мной как вздумается?
— Ну, я же вас не знал. Разумеется, я слышал о вас разное… — Неожиданно его лицо окаменело и стало непроницаемым. — Но ведь они могли ошибаться, — поспешно добавил я.
Харви медленно расслабился и кивнул, уставившись в пол.
— Ну да, могли ошибаться. — Он поднял голову. — Возможно, мне понравится с вами работать. Пока вы будете помнить, что для того, чтобы начать стрелять, мне не потребуется разрешения в трех экземплярах. Вы узнаете, что я хочу стрелять, когда услышите выстрелы.
— Именно этого мне от вас и нужно.
Он улыбнулся.
— Мне приходилось работать с людьми, которые этого не понимали… вначале. — Затем его лицо вновь приобрело бесстрастное выражение. — И еще, нас наняли для разной работы: вас — чтобы доставить клиента в Лихтенштейн, меня — чтобы он остался жив. По большей части это будет одно и то же, но не всегда. Хорошо бы вам это запомнить.
Я кивнул, застегивая дождевик.
— Пора идти за машиной. Через двадцать минут встречаемся у реки.
— И все же мне кажется, что вы спятили, захватив с собой «маузер».
— Считайте это опытом, приобретенным на войне. Когда я начинал, то в ходу были в основном «стэны» и пластиковая взрывчатка. Разве не чувствуешь себя спокойнее, когда знаешь, что у тебя за спиной батальон автоматчиков?
Харви резко замотал головой.
— Только не за спиной. Если вы все–таки собираетесь стрелять из этой штуки, то я предпочел бы оказаться за спиной у вас.
Мы улыбнулись друг другу. Я подумал, не спросить ли его, почему он застыл, когда я сказал, что «слышал о нем разное», но решил, что этот вопрос не из тех, которые стоит задавать профессиональному телохранителю.
Впоследствии я часто размышлял, стоило ли мне его об этом спрашивать, но каждый раз убеждал себя, что он все равно не стал бы отвечать. К тому же момент был упущен.
Глава 4
План с машиной был прост и целиком позаимствован из старой военной практики. Любая передача — будь то машина, оружие или информация — всегда сопряжена с максимальным риском, поскольку в ней участвуют два человека, способные в случае поимки предать две группы своих коллег.
Я знал номер машины. Она должна была стоять запертая на площади у здания кафедрального собора, ключи — приклеены полоской липкой ленты под левым передним крылом. Все очень просто.
По–прежнему шел дождь, уменьшая число потенциальных свидетелей, хотя и без того после половины одиннадцатого на улицах Кемпера не было ни души. Свет фонарей отражался на мокрой брусчатке мостовой, когда я шел вдоль ряда машин, припаркованных по соседству с собором. Машин было много: большинство улиц в Кемпере узкие, и машины обычно паркуют на площадях.
Вскоре я обнаружил свою: черный «ситроен» с капотом обтекаемой формы, — всегда напоминавшим мне полуоткрытую устрицу. Проскользнув вдоль левого борта, я как бы невзначай сунул руку под крыло. Ничего. Я пошарил более тщательно. То же самое.
Я выпрямился и, медленно поворачивая голову, внимательно оглядел площадь. У меня было какое–то смутное неприятное чувство, которое обычно возникает в результате неумеренной игры воображения; неумеренной за исключением тех случаев, когда именно воображение может подсказать, что тебя ждет за углом.
Отсутствие ключей вовсе не обязательно должно было настораживать: люди и раньше забывали или путали приказы. Ключи могли быть под крылом с другой стороны, а возможно, водитель забыл прилепить их «скотчем» или же просто решил оставить их в замке зажигания. Я взялся за ручку дверцы и слегка потянул на себя — просто так. Дверца легко поддалась.
Одного взгляда оказалось достаточно для того, чтобы понять, почему водитель забыл все приказы.
Пятнадцать минут спустя я ехал на запад по набережной де Лодэ. У ресторана притормозил. Из–под навеса над входом вышел Харви Ловелл и, подойдя к машине, заглянул в окно.
— Пароль: Избавьте–Меня–От–Этого–Чертова–Дождя, — проворчал он, хлопнув дверцей и ставя на пол свою сумку. Затем он сделал какое–то быстрое движение — скорее всего перекладывал револьвер в кобуру на лодыжке.
Я отъехал от ресторана. Харви стянул свой пластиковый макинтош и бросил его на заднее сиденье.
— Все прошло по плану?
— Не совсем. У нас небольшая проблема.
— Мало бензина или еще что–нибудь в этом роде?
— Нет, с бензином все в порядке. Посмотрите на пол у заднего сиденья.
Он повернулся, некоторое время разглядывал труп, а потом в упор посмотрел на меня.
— Да, — тихо произнес он. — Действительно, похоже на проблему. Кто он?
Я свернул направо на шоссе № 785, удаляясь от реки. Промелькнул указатель на Пон л'Аббе.
— Наверное, его прислали пригнать машину.
— Это вы его?
— Нет, он уже был готов. Его прикончили и оставили в машине, а ключи в замке зажигания.
— Мне это не нравится, — подумав, буркнул он. — Почему они вот так взяли да оставили нам и машину, и ключи, и все остальное? Может, хотели посмотреть, кто заберет машину?
— Я уже думал об этом. Если за нами кто–то следит, то мы скоро об этом узнаем.
— Вы выяснили, как его убрали?
— Застрелили. Из чего, пока не знаю. Когда отъедем подальше от города, надеюсь услышать мнение эксперта.
Харви промолчал. Я покосился на него — он сидел, наклонившись вперед, огоньки на приборной панели освещали его нахмуренное лицо.