– Что вы имеете в виду?
– Ничего! – снова окрысился Патрик. – Я никому не позволю лезть в чужие дела и болтать гадости про Элен. Особенно теперь, когда ее нет в живых.
– Элен нравилась вам?
– Я любил ее, – просто ответил Патрик.
– Знаете ли вы кого–нибудь, кто плохо к ней относился?
– Нет. Ее все любили.
– Включая Майкла Хили и Терезу Мастере? – мягко спросил Генри.
Патрик так и подскочил.
– Что вам тут наболтали? – крикнул он. – Что вам надули в уши?.. Сплетники, подлецы. Все это ложь.., вранье. Сдохнуть мне на этом месте, если я говорю неправду!
– Мистер Уэлш, о чем вы говорите? – с притворным удивлением воскликнул Генри. – Я просто спросил у вас, хорошо ли относились к Элен Тереза Мастере и Майкл Хили, – вот и все.
– Нет, это вовсе не все! – крикнул Патрик. – И больше я не пророню ни слова.
– Отлично, – согласился Генри, – потолкуем о чем–нибудь другом. Например, о цианистом калии. Где он хранится?
– В шкафу с химикалиями. В темной комнате.
– Вы мне его покажете?
– Пошли.
Одна из дверей кабинета Марджори вела прямо в художественную редакцию. Эта большая светлая комната была сплошь уставлена чертежными столами, а стены ее украшали увеличенные фотографии и вырезки из журналов.
– Все эти помещения сообщаются между собой, – объяснил Патрик, – и все они выходят в коридор. – Он приоткрыл еще одну дверь в дальнем конце художественной редакции и объявил:
– Темная комната.
Патрик зажег лампочку, и при ее тусклом свете Генри увидел маленькую комнатушку, стены которой были тесно уставлены шкафами. В комнатке было три двери. Одна из них, тщательно завешенная портьерой, по–видимому, вела в фотолабораторию. Какие–то отпечатки еще плавали в раковине у стены, а на полу под раковиной поблескивал электрический чайник. Патрик обвел комнату рукой:
– Это кладовка. Здесь у нас все хранится – бумага, химикалии и прочее. Не спрашивайте меня, где стоит циан, – я не имею об этом ни малейшего представления.
Но Генри не потребовалось много времени, чтобы обнаружить яд. Все шкафы были отперты, но только один был заполнен темно–коричневыми пузырьками и туго набитыми бумажными мешочками. Он сразу же заметил бутылочку, на этикетке которой было написано красными буквами:
«Цианистый калий. Яд». Бутылочка была пуста.
– Я возьму ее, – сказал Генри, – нужно исследовать отпечатки пальцев.
Патрик пожал плечами.
– Поскольку она пустая, у меня нет возражений. Надеюсь, у нас есть еще циан.
Генри заметил в углу два чемодана.
– Чьи это?
– Терезы и Майкла, – сказал Патрик. – Вчера вечером они вернулись из Парижа.
Патрик явно потерял интерес к разговору и с внезапно вспыхнувшим раздражением произнес:
– Ну, у меня дел по горло. Когда наконец можно будет приступить к работе?
– Очень скоро, – отозвался Генри. – Только вернемся на минутку в кабинет мисс Френч. – И уже там спросил:
– Вы смогли бы узнать термос мисс Пэнкхерст?
– Еще бы, кто его не знает? Элен не расставалась с этой посудиной, особенно Когда работала по ночам.
– А не могла она вчера оставить термос без присмотра?
– Вчера он весь вечер торчал в темной комнате, – тотчас же ответил Патрик. – Я думаю, Эрни заварил для Элен свежий чай и забыл отнести. – Он грустно улыбнулся. – Нас всех можно заподозрить, все мы шлялись туда то и дело, и любой из нас мог налить в чай цианистый калий. – Он помолчал. – И, пожалуйста, не обижайте меня вопросом: «А откуда вы узнали, мистер Уэлш, что ее отравили добавленным в чай цианом?» Ведь, по существу, вы сами мне это сказали.
– Вполне согласен. Ну а теперь расскажите о том, как вы ездили вчера к мистеру Горингу. Патрик фыркнул.
– О чем там рассказывать? Дурацкая затея. Если бы я мог, я бы сразу удрал. Не такое уж удовольствие глоточками отхлебывать шампанское в обществе женоподобных юношей и скороспелых богачей.
– Кого вы имеете в виду?
– Николаев Найта и Гораса Барри, – пренебрежительно ответил Патрик. – Не знаю даже, кого из них я презираю сильней. Ради великого бога рекламы, Годфри, возможно, обязан быть с ними вежливым. Но почему мы все должны…
– Расскажите мне, что там у вас случилось.
– А я уже все рассказал – ничего особенного. Мы выпили по бокалу и немного поболтали, тщательно обходя опасные темы. Потом мне все это осточертело, Майклу тоже. И мы выдали этим пройдохам – Найту и Барри – несколько теплых слов. Вы не представляете себе, инспектор, каким я иногда бываю грубияном.
– Отчего же, очень даже представляю.
– Как бы там ни было, вскоре они отчалили и прихватили с собой Рэчел Филд. Остальные…
– Расскажите лучше об «опасных темах».
– Будь я проклят, если расскажу о них, – снова рассердился Патрик. – Почему, вместо того чтобы искать убийцу, вы суете нос в чужие дела?
Генри вздохнул.
– Ладно, поговорим позже, когда вы успокоитесь.
– Из всех, кто работает в этом сумасшедшем доме, – загремел Патрик, – я самый спокойный, – и, хлопнув дверью, он удалился в художественную редакцию.
С любопытством проводив его взглядом. Генри отправился на пятый этаж.
В отличие от редакции «Стиля» эта часть здания выглядела более деловито. Табличка на двери, перед которой стоял Генри (дверь вела в комнату, находившуюся над кабинетом Элен), сообщала: «Директор–распорядитель». А на двери комнаты, соответствующей кабинету Марджори, было написано: «Нет входа». Генри догадался, что это и есть обитель Горинга.
Он постучал и, не дожидаясь ответа, сразу вошел. Годфри Горинг и Марджори Френч стояли у окна, спиной к дверям. Когда они поспешно обернулись к Генри, он увидел на их лицах то выражение, какое бывает у людей, застигнутых врасплох: тревогу – много ли удалось вошедшему подслушать? Заметно было также, что Марджори очень огорчена.
Но это было лишь мимолетное впечатление. Оба они мгновенно обрели обычное спокойствие.
Горинг протянул руку.
– Дорогой инспектор… – он, казалось, был сильно расстроен, но, как видавший виды деловой человек, умел скрывать свои чувства. – Марджори рассказала мне всю эту ужасную историю. Я понимаю, что мы… – он запнулся, – что вы должны беспрепятственно проводить расследование. И все же я вынужден просить вас дать нам возможность как можно скорее приступить к работе.
– Я как раз собирался поговорить с вами об этом, – ответил Генри. –Боюсь, что кабинет мисс Пэнкхерст придется на время закрыть. Но если мисс Френч спустится туда со мной, она может забрать все нужные бумаги. Я должен также опечатать и кладовую. Когда все это будет сделано, сотрудники смогут приступить к своим обязанностям. Мисс Френч любезно обещала и мне предоставить убежище, где бы я мог беседовать…
Горинг кивнул.
– Очень приятно иметь дело с таким деловым человеком, – сказал он с принужденной улыбкой.
– Вы здесь пробудете еще часок? – спросил Генри. – Мне бы очень хотелось потолковать с вами.
– Не беспокоитесь, инспектор, я не убегу, – в голосе Горинга не было ни враждебности, ни иронии.
– Вот и отлично, – бодро сказал Генри. – Значит, мы еще увидимся. Идемте вниз, мисс Френч?
В кабинете Элен было так же душно и тяжко, как раньше. Но на этот раз Марджори не выказала признаков слабости. Она быстро и со знанием дела разобрала огромные кипы бумаг.
– У нас есть пустой кабинетик за отделом мод, – сказала Марджори. – Там вы сможете устроить свою штаб–квартиру.
Комната, в которую она отвела Генри, была маленькой и мрачной, с крошечным окном, выходящим на грязный двор. Полы покрыты дешевым линолеумом.
– Здесь неказисто, но удобно, – коротко сказала Марджори. – Всех, кто вам понадобится, можно вызвать по телефону. На столе есть список номеров внутреннего коммутатора. Если я буду нужна вам, я у себя. – И прежде чем Генри смог поблагодарить ее, она исчезла.
Он сел за стол, раскрыл записную книжку и стал изучать свои записи. Затем позвонил сержанту, распорядился освободить из заточения сотрудников редакции и попросил прислать к себе Эрни Дженкинса.