Месье Венс улыбнулся одними глазами.
– Мне кажется, месье Перлонжур первым готов подтвердить, что тут действительно можно по меньшей мере потерять голову. Эта неожиданная встреча разрушила план убийцы. Он решает принять срочные меры, тащит вас в свое гнусное жилище и связывает по рукам и ногам. Что делать? Он догадывается, что полиция не замедлит воспользоваться ошибкой, которую он допустил, сев в такси, стоявшее рядом с вашим домом. Он мог бы бежать, бежать немедленно и все равно остался бы в выигрыше… хотя бы частично, так как состояние, которого он добивался, поделили бы на четыре части, а не на девять, и у него оставалась бы надежда выманить вас когда-нибудь за границу. Но тут вступает в силу психологический фактор. Жернико знает, что вы его больше не любите, мало того, ненавидите и что его друг Перлонжур заменил его в вашем сердце. К его ненависти примешивается дикая ревность. Он хочет «заполучить шкуру» своего бывшего друга, как «заполучил шкуру» всех остальных. Перлонжур, со своей стороны, тоже ищет убийцу. Как магнит притягивает железо, так вы притягивали друг друга. Однако успех этого дела – если можно так выразиться – зависел от быстроты, с какой оно велось…
Воробейчик погасил сигарету.
– Месье Перлонжур, он держал вас в своих руках. Безоружный, что вы могли против него? Ничего, не так ли? И тут случилось своего рода чудо… Разразилась гроза… Преступник на какое-то время выбыл из игры, что позволило мне добраться до квартиры Сантера и прийти к вам на помощь…
Наступило молчание.
– Подумать только, мадам, – смиренно заговорил детектив, – я дошел до того, что подозревал вас! В самом деле, я видел интерес, который вы могли извлечь, будучи женой Жернико, не думая о том, какой интерес представляло для него быть вашим мужем… Пропащая душа, вот что он такое… Подумайте о его дьявольской смелости! Он говорил Сантеру: «Ты приговорен, ты тоже осужден», зная, что тот погибнет от его руки… Я никак не мог решиться представить себе это… Такая гнусность!.. Видно, мне в самом деле многое еще предстоит узнать о жизни и о тех, для кого отнимать ее у ближних становится ремеслом! Он встал.
– Извините, я должен покинуть вас… Уже поздно, очень поздно… Желаю вам безоблачного счастья.
Клод Файар
Клоун умер на манеже
1
Для мусульманина рай – место, где много красивых гурий танцуют, поют и с улыбкой предлагают вам ментоловый чай.
Для Жана Рейналя рай – только одно: большой театральный зал, где за ним навечно было бы закреплено престижное место.
Вся жизнь Жана Рейналя была посвящена театру. Но как и всех страстно влюбленных, его бросало в жар при мысли, что к его страсти могут быть примешаны деньги. Он сгорел бы от стыда, если бы покупал билет в театр. Строго говоря, он не был безбилетником в прямом смысле слова, не был «зайцем». Он мог предъявить удостоверение театрального обозревателя трех провинциальных газет, правда, газет, абсолютно не известных в Париже.
Упорством, улыбочками, иногда даже не совсем честным путем он добился того, что попал в списки многих театров и почти регулярно получал приглашения на генеральные репетиции или последние «прогоны в костюмах» перед генеральной. Иногда случалась осечка, и какой-нибудь театр вдруг переставал присылать ему приглашения. Просто появлялся новый администратор и в усердии своем решал, что необходимо пересмотреть список представителей прессы. И Жану Рейналю приходилось все начинать сначала, снова завоевывать свое столь желанное кресло. Поэтому он как чумы боялся перемен в администрации театров.
Жизнь для Жана Рейналя начиналась только вечером. Агент фирмы по торговле дофинеской солодкой, он дни напролет бегал, пристраивая свой товар. Работал добросовестно. Но на самом деле это был человек-сомнамбула, машинально открывавший и закрывавший чемодан с образцами, человек-сомнамбула, выслушивавший сетования и политические измышления бакалейщика квартала. Самим собой Жан Рейналь становился только вечером.
Когда в театре не было генеральной репетиции, он – в который уже раз! – отправлялся в мюзик-холл или в цирк.
Итак, вечером 30 сентября ни в одном из театров не было генеральной репетиции, ни в одном из театров не было премьеры. Жан Рейналь отправился в Цирк-Модерн, где в тот вечер дебютировал Марк со своими черными пантерами.
Обычно приход этого третьестепенного репортера никого не заинтересовывал. Поэтому он был очень удивлен, взволнован, даже, можно сказать, очарован тем вниманием, которое проявил к нему Жан де Латест, главный администратор Цирка-Модерн. Распорядившись усадить его в одну из лучших лож, он сам пришел туда под предлогом, что хочет рассказать гостю о представлении.
«Он наверняка принимает меня за кого-то другого!» – подумал Жан Рейналь.