Оставив байки в тени деревьев, мужчины подошли к воротам. Один достал бинокль с множеством кнопок. Второй подергал калитку ворот.
— Заперто…
— А ты думал, он для тебя её открытой оставит? — хмыкнул Рене, плавно поводя биноклем. — В доме никого. В саду бродят три пса. Здоровые.
— Собак не люблю, — признался Жак.
— Ха, они тебя тоже! Помнишь, как ты ротвейлера хотел покормить? Жалко, что он тебе всю руку не отхватил, знал бы тогда, как в меня стрелять!
— Я же случайно!
— Ага, а я теперь два дня ничего жрать не смогу, пока кишки не срастутся. Дьявол, да где этот Вобер шляется?! Машины тоже нет…
— Чего будем делать?
— Снимать штаны и бегать. Ждать будем, вот чего!
Они отступили к мотоциклам. В доме напротив зажегся свет. Жак достал пачку "Галуаз", меж ветвей каштана заструился дымок. Рене покосился на приятеля и буркнул:
— Никотин тебя убьет.
Жак ухмыльнулся избитой шутке, огонек сигареты вспыхнул ярче. Когда последний столбик пепла упал в траву, в начале улицы показались фары, а свет в доме напротив погас. Рене достал из мотоциклетного кофра короткоствольный автомат — больше рисковать он не хотел. Фары медленно приближались. Вскоре стали видны синие полосы на боках автомобиля. Патрульный "Пежо" остановился неподалеку от дерева, под которым спрятались бандиты. Пронзив ночную мглу, вспыхнул прожектор. В ослепительном свете Рене почувствовал себя голым, пальцы стиснули оружие. Жак потянулся к наплечной кобуре.
— Поднимите руки и выйдите к машине! — приказал усиленный громкоговорителем голос.
— Ага, щас! — крикнул Рене и спустил курок.
Пули защелкали по металлу, посыпались стекла. Лопнул с громким хлопком прожектор. Прячась за дверцами автомобиля, карабинеры открыли ответный огонь. Жак выругался — левая рука повисла плетью. Укрывшись за деревом, Рене огрызался одиночными выстрелами.
— Смываемся! — крикнул он. — Сейчас еще набегут!
Жак кивнул. Пустив в сторону патрульных длинную очередь, Рене завел мотоцикл. Из-под колес полетели клочья дерна. Бандиты рванули вдоль забора и, выскочив на дорогу, прибавили газу. Хлопнули дверцы, взвыла сирена. Рации жандармерии заголосили о помощи.
Рев двигателей вспорол тишину ночного Монсури и вспугнул спящих голубей. Рене сообразил, что на пешеходных дорожках парка погоня отстанет — так и вышло. Вспышки маячков вскоре поблекли. Петляя между деревьев, бандиты достигли бульвара Журдана.
По пустынной улице проехал одинокий мусоровоз. Рене махнул Жаку, они выбрались из прикрытия кустов на асфальт. Миновали стадион, свернули к кладбищу. Ворота оказались приоткрыты, темные окна часовни равнодушно наблюдали за вторжением живых в обитель мертвых. Остановившись у склепа с изображением крылатой женщины, Рене прислушался. Вой сирен прокатился дальше по бульвару. Жак баюкал раненую руку, из пробитого бака на траву лился бензин.
— Приехали, — констатировал Рене и медленно достал телефон. — Господин, это я. Нас засекли ажаны*, мы еле ушли. Мотоцикл Жака сломался. Да… да… готовы понести любое наказание. Мы раскаиваемся, простите нас. Да, я понял. Всё сделаем!
Рене вытер вспотевший лоб. Беседа с хозяином всегда отнимала у него много сил, гортанный голос сковывал мысли и подавлял волю. Рене нисколько не сомневался, что в один прекрасный момент этот голос может приказать ему — и он сам вырвет у себя сердце, столько силы и власти было в речи господина. Сегодня повезло — осталась возможность загладить вину, но впредь судьбу лучше не испытывать.
Рене бережно достал из специального кармана куртки испещренный рунами контейнер размером со стакан. Даже через толстую сталь руки ощутили жар узника. Рене приложил к выемке медальон, висящий на шее; контейнер завибрировал мелкой дрожью. Бандит поставил его на землю и поспешил отойти.
— Что ты делаешь? — шепотом спросил Жак.
— Выпускаю саламандру, — так же тихо ответил Рене, не спуская глаз с раскаленного контейнера.
Париж. Бульвар Сен-Жермен. Ресторан "Свиная ножка".
Артем смотрел на Вобера и медленно свирепел. Клод с видимым удовольствием пережевывал мясо, забрасывал в рот пучки зелени, не забывая запивать всё это вином. Крепкие зубы перемалывали хрустящий картофель, раскусывали хрящики, и Вобер вновь прикладывался к бокалу. Внушительное блюдо пустело, но не так быстро, как хотелось Артему. А Клод опять дегустировал вино! Булон одобрительно поглядывал на него из-за стойки и по необходимости менял кувшины. Наконец, Вобер подчистил лепешкой последние капли соуса и благодушно откинулся на спинку стула.