Среди многочисленных портретов, выполненных Веласкесом, имеются портреты королевских шутов. Они зачастую были уродцами: карликами с короткими руками и ногами, на их лицах можно было прочитать признаки болезней. Однако, изображая их по своему обыкновению правдиво, Веласкес делал это не для того, чтобы обидеть шутов, посмеяться над их физическим уродством, а напротив, он подчеркивал их достоинства: богатый внутренний мир, доброту, отзывчивость, терпимость к недостаткам других, которой иногда не хватает здоровым людям. Таковы портреты Диего де Аседо по прозвищу Эль Примо (1644, Прадо, Мадрид) и Себастьяно Мора (ок. 1648, Прадо, Мадрид).
В 1649 году Веласкес опять отправился в Италию, на этот раз для приобретения наиболее интересных и представляющих ценность произведений искусства. В то время художник находился в зените своей славы, его имя было широко известно не только в Испании, но и за рубежом. В Италии о нем тоже много слышали и прислушивались к его мнению.
Живя в Риме, Веласкес написал немало портретов, но многие из них до наших дней не сохранились. Одной из самых удачных работ, принесших ему еще большую известность, стал портрет его собственного ученика и подмастерья Хуана Парехи (1649, собрание Раднор, Солсбери). Веласкеса сразу же приняли в члены римской Академии Св. Луки, а картину выставили в Пантеоне на всеобщее обозрение.
Следующая работа мастера — портрет Папы Римского Иннокентия X (1650, галерея Дориа-Памфили, Рим) — оказалась еще более удачной.
Веласкес оправдал свое прозвище, изобразив Папу таким, каким он был в жизни: сильным, целеустремленным, готовым ради достижения своей цели на многое, жестоким, хитрым, мстительным стариком. Взглянув на работу знаменитого испанца, Папа воскликнул: «Слишком правдиво!» Однако он принял картину и подарил живописцу золотую цепь.
Несмотря на множество заказов и поручения Филиппа IV, которые нужно было выполнять, Веласкес находил время для изображения итальянской природы. Он написал несколько пейзажей с видами парка около виллы Медичи (1650–1651, Прадо, Мадрид). Время, отпущенное художнику на его творческую командировку, подошло к концу, и в июне 1651 года он был вынужден вернуться в Испанию. На родине он писал в основном портреты королевской семьи, среди которых правдивый, как всегда, портрет Филиппа IV (1657, Прадо, Мадрид, версия в Лондоне), а также портреты инфант, хранящиеся сегодня в музеях Мадрида, Вены и Лувра.
Д. Веласкес. «Менины», 1656, Прадо, Мадрид
Через несколько лет после возвращения в Испанию Веласкес создал два замечательных произведения: «Менины», 1656 и «Пряхи», 1657 (обе — в Прадо, Мадрид). Наибольший интерес вызывают «Менины», что в переводе с португальского означает «молодые девушки-дворянки, фрейлины инфанты» (отсюда другие названия этой картины — «Придворные дамы», «Фрейлины»).
Довольно необычна композиция картины: в центре зала стоит маленькая инфанта в окружении фрейлин, находящаяся здесь для того, чтобы развлекать своих родителей — короля и королеву, которые позируют художнику. В левой части возвышается холст, натянутый на подрамник; перед ним стоит художник, задумчиво глядит на натуру, держа в руках палитру и кисти. Сама королевская чета как бы находится на месте зрителей, поэтому не видна, лишь их лица отражаются в зеркале, висящем на стене в глубине зала. Впервые художник выполнил не парадный портрет, а запечатлел будничную жизнь королевской семьи: инфанта Маргарита стоит немного скованно, возможно, она тоже устала. Рядом с ней показаны карлики и фрейлины, одна из них, юная Агостина Сарэтикету, находится перед инфантой, протягивая ей стакан с водой. Справа стоит пожилая, грозная, полная карлица Мария Барбола, а рядом с ней — маленький молодой карлик, толкающий ногой огромную собаку, растянувшуюся на полу. На заднем плане виднеется гофмаршал королевы Хосе Ньето: он раздвигает гардины, давая солнечному свету проникнуть в комнату.
Эту работу уже сложно назвать обычным портретом. Скорее, в ней сочетаются черты группового портрета и картины на бытовые сюжеты. Кроме того, мастер попытался показать королевский быт, не приукрашивая его, но и не принижая людей. Юная инфанта Маргарита и карлица Мария Барбола размещены таким образом, что зритель невольно сравнивает их друг с другом, неожиданно находя между такими разными людьми некоторое сходство.