— Очень все это печально, — добавил он. — И вот люди, ничего не понимающие в искусстве, могут победить благодаря молодому человеку, который понимает не больше их. Слишком мало времени осталось: упорство и дерзость — а они часто заменяют гениальность — могут затмить самые выдающиеся таланты, невежество или плохой вкус могут увенчаться лаврами. Прощай искусство! Мы дожили до времен его упадка!
— А может быть, зло не так неминуемо, дорогой учитель! — воскликнул Валерио, подзадоренный напускным унынием Тинторетто. — Хвала богу, конкурс еще не открыт и Боцца еще не создал своего великого творения.
— Не скрою от тебя, — возразил Тинторетто, — начал он весьма удачно. Вчера, проходя мимо Сан-Фантино, я застал его за работой и, право, был удивлен, ибо не думал, что Боцца может сделать такой рисунок. У его молодого ученика Антонио есть способности, к тому же Бартоломео подправляет его этюд с такой тщательностью, что он будет безукоризнен. Боцца руководит также и двумя другими братьями, а Бьянкини такие точные копиисты, что при хорошем учителе они в состоянии создать хороший рисунок из инстинкта подражания, не зная законов рисунка.
— Но ведь вы, учитель, — спросил Валерио, — не станете присуждать награду шарлатанам в ущерб истинным служителям искусства? И ведь мессер Тициан также не захочет этого?
— Сын мой милый, в этой борьбе мы призваны судить не людей, а их произведения. Для полной беспристрастности, вероятно, имена не будут упоминаться. Ведь ты знаешь, что есть обычай оценивать работу, не видя подписи художника. Перед тем как представить работу, художник прикрывает свою подпись листом бумаги. Обычай этот — символ беспристрастия, которое подсказывает нам решение. Если Боцца превзойдет тебя, сердце мое обольется кровью, но уста произнесут правду. Если Бьянкини восторжествуют, — значит, клевета восторжествует над справедливостью, порок — над добродетелью. Но я не инквизитор, я всего лишь судья, оценивающий, лучше или хуже набраны кусочки смальты в мозаике.
— Не знаю, право, учитель, — заметил слегка задетый Валерио, — почему вы решили, что вам не придется признать пальму первенства за школой Дзуккато. А ведь она в этом уверена. Никто не просит от вас преступной снисходительности! Мы этого не добиваемся, полагаем, что заслужим…
— Ты приуныл, мой бедный Валерио, а меж тем тебе предстоит огромная работа, если твой брат не скоро поправится. По правде сказать, я за тебя тревожусь. Да и существует ли еще ваша школа, раз Франческо болен? Ты искусный мастер; ты одарен выдающимися способностями, и тебя посещает вдохновение, но ведь ты отворачиваешься от славы! Ведь ты равнодушен к рукоплесканиям толпы! Ты предпочитаешь развлечения или dolce far niente[36] титулам, богатству, похвалам! Ты необыкновенно одарен, молодой человек, твой талант мог бы восторжествовать над всеми, но не надо скрывать — ты не художник: ты презираешь борьбу, ты слишком бескорыстен, чтобы выйти на арену. Боцца — а у него сотая часть твоего гения — добьется всего благодаря своему тщеславию, настойчивости и душевной черствости.
— Учитель, вы, вероятно, правы, — проговорил Валерио, выслушав эти слова с задумчивым видом. — Благодарю вас за то, что вы поведали мне о своих опасениях — их подсказала вам нежная заботливость, — и для них есть все основания, но мы еще посмотрим, учитель! Прощайте!
С этими словами Валерио, по обычаю того времени и тон страны, поцеловал руку у художника и быстро пошел в Риальто.[37].
XXIII
Валерио вихрем ворвался в мастерскую. В каком-то неистовстве бегал он по комнате, то громко говорил, то с глубокомысленным видом мурлыкал песенку, то нежным голосом произносил грубые слова, ломал инструменты, подтрунивал над учениками и вдруг, подойдя к постели брата, с горячностью поцеловал его и сказал не то полушутливо, не то восторженно:
— Ну, будь спокоен, Чеко, ты поправишься, получишь первую премию, мы представим на конкурс совершеннейшее произведение искусства! Ну, ну, ничего не потеряно, муза пока еще не отлетела на небо.
Франческо удивленно посмотрел на него.
— Да что с тобой? — спросил он. — Ты говоришь какой-то вздор. Что произошло? Ты с кем-нибудь поссорился? Или повстречался с Бьянкини?
— Объясни нам все, учитель, расскажи, что произошло? — добивался Марини. — Может быть, это касается того разговора, который я нечаянно услышал сегодня утром? Говорят, эскиз Боцца подвинулся и будет великолепен. Из-за этого ты и огорчен, учитель? Успокойся, мы постараемся…
37
Риальто — район в Венеции с знаменитым мостом Риальто, бывший до XVI века средоточием торговли города.