– Расскажи мне, что случилось в пещере, где древняя гробница, – попросила она меня по-английски, и я рассказала ей.
Она заметила:
– Принц любил эти знамена, любил Уэльс, и здешние люди гордились своим принцем Уэльским. – На глазах у нее появились слезы, но голос звучал твердо.
– Ручаюсь, это сделал кто-то один, какой-то враг, – уверяла я, – а не валлийский народ, которому он верно служил.
– Свеча с ангелом, которую ты вырезала, такая красивая, – сказала она, к моему удивлению, сменив тему и снова прибегнув к помощи переводчика. Джеральдини переводил ее испанские фразы. – Я возьму ее с собой в Лондон, и она будет стоять на моем собственном алтаре, куда бы я ни поехала. Я думаю, вы вчера хотели расспросить меня о том времени, когда мы с принцем, двое влюбленных, были на прогулке. Свадьба была полгода назад, а сейчас я вдова.
– Да, – отозвалась я и, не давая печали снова завладеть ею, добавила. – Должна вам сказать, что тоже видела старую знахарку, которую зовут Фей.
– Какая удивительная… и загадочная. Но не ведьма, я думаю, ведь в Библии говорится, что мы не можем ведьмам позволить жить среди нас[43], а она живет долго среди добрых, несмотря на их народные легенды, католиков.
– Иногда мне казалось, она читает мои мысли, – призналась я, хотя отец Джеральдини высоко поднял брови и покачал головой. – А сначала, когда я увидела ее издалека в косом луче солнца, то подумала, что она молода и красива, но потом…
– Я тоже. Я тоже! – сказала принцесса, подавшись вперед, а Джеральдини перевел. – Но я спросила Артура, а он сказал, это просто женские фантазии. Ах, у него в этот день были такие планы – для нас, для наших детей, хотя здесь все говорят, что мы еще не совершили супружеского акта. Ты слышала эти разговоры?
Меня удивило, как она это сформулировала. Заниматься любовью, зачать ребенка, неужели она – или Джеральдини – называют это супружеским актом, словно речь идет о политическом или законодательном действии. Но, возможно, для членов королевской семьи, от которых ждут продолжения рода, чтобы удержать трон, это именно так.
– Я… нет, – пыталась я выпутаться. – Я пришла спросить вас не об этом.
Она тяжело вздохнула, а отец Джеральдини, казалось, почувствовал облегчение от того, что эта тема не будет продолжена.
– Поскольку ты прислана королевой, – сказала она, и ее бледные щеки порозовели, – я думаю, ты можешь знать. Они подождут именовать брата Артура, Генри, принцем Уэльским, пока не удостоверятся, что я не беременна, а я не беременна – к сожалению. Что станет со мной потом? Должна ли я буду вернуться в Испанию или остаться в моей новой стране? – спросила она, но я понимала, что она не ждет моего ответа и не нуждается в нем.
Слезы выступили у нее на глазах, и, боясь, что мне придется уйти, как в прошлый раз пришлось уйти нам с Ником, я задала главный вопрос из тех, что собиралась задать:
– Вы не могли бы мне сказать, что ели в тот день, когда заболели? И я прошу Вашу Светлость, хотя доктора рассказали мне, скажите, как протекала ваша болезнь и, насколько вам известно, болезнь принца?
– А, – сказала принцесса и, не прибегая к помощи Джеральдини, добавила по-английски. – Ты или Ее Величество подозреваете яд? Мои родители, Их Величества Фердинанд и Изабелла всегда приказывают пробовать их еду дважды, и мы здесь тоже. Но когда мы с Артуром выезжали, то ели совсем немного – хлеб с сыром и вино, – все было подвергнуто пробе, и больше ничего.
Она загибала пальцы, перечисляя, что они ели на завтрак и что днем, а Джеральдини переводил. Я пыталась осмыслить, что она говорит, и кивала, чтобы подбодрить ее.
– О, – добавила она, пока Джеральдини еще говорил, – мы оба ели дикий чеснок, надо, чтобы ели оба, иначе, когда целуешься, запах удушит тебя, так?
Дикий чеснок? Старуха Фей упоминала его, но говорила, что его еще рано собирать. Неужели она лгала?
– Вам дала его знахарка? – спросила я.
– О нет, у нее не было, – ответила она сама. – Человек на другой стороне болота… Кони забрызгали нашу одежду, и мы ужасно смеялись…