Такова же работа Некрасова над одной из фольклорных записей, послуживших ему материалом для «Солдатской» (песни) в «Пире — на весь мир».
Запись эта найдена недавно. Она сделана собственноручно Некрасовым в черновиках его незаконченной повести «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» и, по всем вероятиям, относится к той далекой поре, когда Некрасов был литературным поденщиком, писал фельетоны, водевили, юмористические стихи и т. д.[340]
Художественная переработка, которой Некрасов подверг эту запись, вскрывает одну из главнейших особенностей его литературного метода при использовании материалов фольклора.
Некрасовская песня «Солдатская», обличающая бесчеловечное обращение правительства Александра II с солдатами, защищавшими родину, при жизни поэта не могла появиться в печати. Царская цензура запретила ее. Только в советское время я получил возможность ввести ее в собрание его сочинений, и вот теперь в черновиках нахожу его собственноручную фольклорную запись, частично послужившую для нее материалом.
Запись сделана прозой, но, так как она богата народными рифмами, замыкающими каждую фразу, и имеет при этом речитативно-ритмический строй, я предпочитаю придать ее начертанию стихотворную форму:
Именно этот вариант популярных раешных стихов, использованных, как известно, еще Пушкиным, лег некоторыми своими чертами в основу «Солдатской» (песни), созданной Некрасовым через тридцать лет после того, как он записал его (вероятно, по слуху) для своей незаконченной повести.
Этот вариант связан в народном быту с нюханьем «божьей травки». Некрасов в новонайденной рукописи подробно описывает, каков был бытовой ритуал, связанный с вышеприведенным стишком: человек засучивал рукав, посыпал от кисти до локтя «дорожку табаку», проходил по ней носом и лишь тогда, когда табак исчезал в его ноздрях, произносил этот балагурный дифирамб «божьей травке».
В «Солдатской» соответствующий текст тоже связан с нюханьем табаку:
Некрасов усиливает то враждебное отношение к «богатине», какое высказано в этих раешных стихах. В его песне поется о том, как герой Севастополя, старый солдат, подходит к богатому дому и просит подаяния у кулака-мироеда, но тот выгоняет его, не дав ни гроша:
Так Некрасов, использовав основную тему вышеприведенного фольклорного текста — обличение богатеев, — усиливает, развивает и драматизирует ее в своей песне.
Трем Матренам, взятым из тех же раешных стишков, Некрасов придал в своей песне такие черты, каких не было в фольклорном источнике: эти представительницы рядового крестьянства, очевидно принадлежавшие к его беднейшему слою, в противовес кулаку с самым горячим участием отнеслись к инвалиду:
340
См. «Записки отдела рукописей Всесоюзной библиотеки имени В. И. Ленина», вып. 6, М. 1940, стр. 10.
341
Ср. позднейшую запись П. Н. Рыбникова:
Садились на клочок,
Нюхали божию травку-табачок,
Бога хвалят, Христа величают,
Богатую богатину проклинают...
(Р, I, 497)
Ср. также у Даля: «Чок, чок, чок! табачок, садится добрый молодец на точок, испивает божью траву, Христов корешок». «Понюхаем табаку носового, вспомянем Макара плясового, трех Матрен да Луку с Петром» (Д, 909).