наиболее развращенным веками лакейского угождения помещикам. Эти-то и отчасти другие слои, оторвавшиеся от массы трудового крестьянства, внесли в фольклор много такого, что было ненавистно Некрасову и против чего он не раз восставал. Да и само трудовое крестьянство по своей тогдашней забитости еще не преодолело в себе этих патриархальных иллюзий. Есть, например, в сборнике Даля одна поговорка, льстящая сословному чувству дворян:
«Бары кипарисовые, мужики вязовые» (Д, 522).
Кипарис — редкостное, ценное дерево, вяз — самое простое, заурядное. Кроме того, считалось, что из кипариса был сделан крест, на котором, согласно христианской легенде, распяли Иисуса Христа, и что вследствие этого кипарис есть самое священное дерево христианского мира. А «вязовая дубина» — сердитая кличка крестьянина, бытовавшая в дворянской среде. Но Некрасов и эту обидную для крестьян поговорку, созданную, по всем видимостям, подхалимским лакейством, заставил служить своим, некрасовским, целям: он вложил ее в уста лукавого льстеца и пройдохи Климки Лавина, который самым бессовестным образом пресмыкается перед придурковатым помещиком и в то же время смеется над ним.
говорит этот плут сладким голосом, сохраняя в то же время потаенную «мужицкую» иронию:
Так использовал Некрасов в своих политических целях противоречащую им поговорку. Указав ту пошлую среду, в которой она родилась, он тем самым дискредитировал и унизил ее. Это — среда развращенных холопов, угодливых барских прихвостней, которых Некрасов неоднократно клеймил на страницах той же эпопеи.
Русский народ, как известно, создал мудрые изречения о величии и непобедимости правды, но есть где-то на задворках фольклористических сборников (например, у того же Даля) пословицы о житейских невыгодах правды, о преимуществах кривды и лжи.
Среди этих пословиц имеется, между прочим, такая: «За правдивую погудку смычком по рылу бьют» (Д, 193).
Некрасов ввел в поэму и эту пословицу, причем опять-таки счел необходимым отметить, что она чужда коренному крестьянству и что ею пользуется все тот же бахвал и бродяга, хотя сама по себе эта пословица не была похвалою кривде:
Существовала когда-то в народе грустная пословица о том, что в условиях крепостнического рабства труд не только не дает человеку награды, но уродует и калечит его: «От работы не будешь богат, а будешь горбат».
Пословица эта имеется в сборнике Даля. В сущности, она не противоречит мировоззрению трудового народа, ибо очень точно характеризует собою губительные условия труда, существовавшие в тогдашней России. Но Некрасов не любил этой пословицы, так как чаще всего ею пользовались прощелыги и лодыри, отпавшие от коренного крестьянства и видевшие в ней оправдание для своей (несвойственной «пахарям») лени. Некрасов так и писал в одной повести:
«Трудись, мужичок, бог любит труды; трудись и не верь своему земляку, который, побывав в столицах и набравшись скептического духу, изобрел другую пословицу: «С работы не будешь богат, а будешь разве горбат» (IV, 436).[365]
Чтобы дискредитировать эту пословицу, чуждую, по убеждению Некрасова, «пахарям», Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» вложил ее в уста тому же бездельнику Климке:
Таков был один из методов борьбы Некрасова с враждебными ему фольклорными текстами: он влагал эти тексты в уста отрицательным своим персонажам, отколовшимся от трудового крестьянства, отпавшим от истинных народных устоев, и таким образом демонстрировал непричастность своей любимой «вахлачины» к этим стихам и пословицам.[366]
Бывало и так, что, приведя ту или иную фольклорную формулу, выражающую такие житейские правила, которые резко противоречили кодексу революционной морали, Некрасов тут же отвергал эту формулу и предлагал читателям другую, прямо противоположную ей.
366
Климка Лавин — фигура противоречивая, двойственная. На тех страницах, где он появляется впервые (в «Последыше»), это человек «глиняной совести», пьяница, воришка и лодырь. Но на дальнейших страницах, в «Пире — на весь мир», он выступает как чуткий общественник, защищающий интересы коренного крестьянства. Так как поэма Некрасова не окончена, мы остаемся в неведении, каким образом поэт устранил бы эту противоречивость в дальнейшем. Здесь мы имеем в виду те стороны характера Климки, какими он представлен в «Последыше».