Загадка эта имеется в «Пословицах» Даля, равно как и другая — о свекле: «Красненьки сапожки в земельке лежат» (Д, 1071).
Некрасов ввел в поэму и эту загадку, причем, придерживаясь своего обычного метода, лишил и ее элемента загадочности. Из загадки она у него превратилась в поэтическое сравнение:
Еще более своеобразно и смело использовал Некрасов другую загадку — ту, которая во всех вариантах начинается словами: «Рассыпался горох». Загадка эта замечательна тем, что у нее две совершенно различные отгадки. В сборнике Даля она записана так: «Рассыпался горох по всем сторонам, никому не собрать, ни попам, ни дьякам, ни нам, дуракам, ни серебряникам» (Д, 1061).
Отгадка: звезды.
Но существует у Даля и другая загадка такого же рода: «Рассыпался горох на семьдесят семь дорог; никто его не подберет: ни царь, ни царица, ни красная девица».
Загадка как будто та же, но разгадка иная: град (Д, 1014).
Как бы ни были различны отгадки, образ гороха в обеих загадках представляет собой метафору. Чрезвычайно характерно для поэтического мышления Некрасова, что эта метафора после перенесения в поэму утратила свою метафоричность. Оба иносказания у Некрасова даны в буквальном смысле: фигурирующий в загадке горох для него не град и не звезды, а самый настоящий горох:
Здесь наиболее четко вскрывается некрасовский метод использования народных загадок. Прежде чем ввести их в поэму, он всякий раз уничтожал их двупланность. Они переставали быть загадками и предлагались читателю как обычные комплексы поэтических образов. В иных случаях, как это видно на примере с загадкой о звездах (и с ее вариантом — о граде), Некрасов считал нужным переосмыслить загадку, превратив ее в обычную метафору.
Точно таким же образом Некрасов переработал в метафору народную загадку о тени:
«Чего из стены не вырубишь?»
В загадке слово «тень» не указано. О нем надлежит догадываться. Некрасов именно это-то слово и вводит в свой текст:
Так же поступил поэт с загадкой о соринке в глазу. «Пал дуб в море; море плачет, а дуб нет».
Расшифровав эту загадку, Некрасов основал на ней такие стихи:
На всем протяжении поэмы можно отметить только два таких случая, когда фольклорные загадки остались нерасшифрованы в тексте и были даны как загадки. Обе они напечатаны рядом в той части поэмы, которая носит название «Последыш»:
В отличие от прочих народных загадок, использованных Некрасовым на предыдущих страницах поэмы, загадки так и остались загадками, нуждающимися в дополнительных пояснениях автора. Пояснения представлены Некрасовым в виде двух подстрочных примечаний. Из первого примечания видно, что «князьями Волконскими» называют в народе стоги, из второго — что «дети Волконских», рожденные раньше отцов, — это, в соответствии с народными иносказаниями, копны (III, 307).
Обе загадки имеются в сборнике Даля: князья Волконские названы там князьями Волынскими; вторая же загадка пересказана в точности: «Наперед отца и матери детки родятся» (Д, 1075).
Исключение, сделанное для этих загадок, понятно. Они умозрительны. В них нет предметности, нет поэтических образов. Остальные загадки, в огромном своем большинстве (о мельнице, о свекле, о колосьях, о снеге и т. д.), введены в поэму в разгаданном, расшифрованном виде именно вследствие своей реалистической образности, вполне гармонирующей с собственным стилем Некрасова.
Наряду с загадками Некрасов использовал в поэме «Кому на Руси жить хорошо» и народные прибаутки, и поговорки, и пословицы, и отдельные фрагменты русских песен, чтобы буквально каждой страницей и каждой мельчайшей деталью поэма говорила о неиссякающих духовных богатствах русского трудового крестьянства.
385
Последние два примера взяты из вышеназванной статьи Т. А. Бесединой в «Ученых записках Вологодского педагогического института», т. XII, Вологда, 1954, стр. 114—116.