В каждом из этих отрывков — такой многозначительный смысл, что их выделение из текста при помощи внезапно появившейся рифмы сильно способствует их выразительности.
Иногда в поэму органически входит целый ряд рифмованных стихов, написанных в том же ритме:
Словом, та самая структура стиха, которая, если судить о ней по школьной метрической схеме, казалось бы, обрекала эпопею Некрасова на интонационную бедность, на бесцветность и однообразие ритмики, явилась на деле одним из высших достижений его мастерства, потому что именно в этой структуре он нашел неисчерпаемое богатство интонаций и ритмов, непрерывно меняющихся в зависимости от содержания поэмы.
Для эпопеи в несколько тысяч стихов, с таким количеством разнообразных сюжетов, нельзя и представить себе иной формы, чем та, которую создал Некрасов: гибкая, подвижная, изменчивая, вмещающая в себя несметное множество ритмических и звуковых вариаций, она в то же время — за исключением вставных повествований и песен — остается в рамках единого ритма, монолитного стиля, от первой строки до последней сохраняя свой эпический, монументальный характер.
Автограф Н. А. Некрасова. Лист из рукописи Пролога («Кому на Руси жить хорошо»)
Нужно ли доказывать, что необычайная четкость фразеологии Некрасова объясняется именно тем, что самый синтаксис его стихотворений носит на себе отпечаток устного народного творчества? Всмотримся, например, в синтаксический строй одной из его наиболее характерных песен:
В структуре этих двустиший наиболее заметной чертой является их симметрия. Симметрия безупречная, нигде не нарушенная: каждая вторая строка параллельна (по смыслу и по звучанию) первой и построена как ее антитеза. Единоначатия нечетных стихов («У людей») вполне соответствуют единоначатиям четных («А у нас»). Кроме того, каждая из шести цезур, всюду отмеченных знаком тире, делит каждую строку на две равные части — по две анапестических стопы в правом и левом отрезке. Нельзя и представить себе более правильного, более симметричного стихового рисунка. Весь этот рисунок подсказан поэту фольклором.
Такая строгая чеканка стиха, обеспечивающая наиболее четкую дикцию, наблюдается и в дальнейших строках, хотя ритмо-синтаксический строй принимает здесь новую форму:
Дробление этого отрывка на отдельные части иное, чем в предыдущем примере, все они находятся в зависимости от управляющего ими предложения «Кабы так нам зажить», но принцип смысловой симметрии остается и здесь. Очень сильная цезура в середине каждого стиха и здесь производит продольный разрез всего текста, сверху донизу, до последней строки, — типичная фольклорная форма. Если же симметрия не производит впечатления педантически правильной, это достигается тем, что в первом двустишии второго отрывка внезапно меняется система рифмовки: вместо крайних рифм появляются внутренние, звучащие в пределах отдельной строки («зажить — удивить», «мошне — гумне»). И, кроме того, в трех случаях рифма заменяется тождественными словами («в дому» — «в дому»; «на уме» — «на уме»; и снова «в дому» — «в дому»).
Такое же равномерное членение текста наблюдается в поэзии других народных песнотворцев — Шевченко, Бернса, Мистраля, Беранже.
423
Здесь Некрасов счел нужным придать рифмы обработанному им тексту песни, которая бытовала в народе без рифм (см. «Пудожские свадебные заплачки» в «Песнях, собранных П. Н. Рыбниковым», т. III, М. 1910, стр. 88 и 96).