Какой другой поэт, кроме Некрасова, осмелился бы в патетических стихах рифмовать «аккорды» и «морды»?
Кто, кроме Некрасова, позволил бы себе ввести в свою лирику такой разговорно-бытовой оборот, как: «облава — в полном смысле слова»?
Дружинин с негодованием говорил о слове микстура, будто бы запятнавшем стихотворение «Рыцарь на час», а также о слове портфель, будто бы испортившем одно из любовных стихотворений Некрасова:
Возможны ли в чистой лирике такие слова! — возмущался Дружинин. В свое время Страхов, Авсеенко, Евгений Марков и другие реакционные критики собрали достаточно обширную коллекцию таких «прозаизмов» Некрасова и жестоко попрекали «поэта-прозаика». Эти староверы долго не могли успокоиться, найдя в его стихах, например, слово брюки. Когда критик Николай Соловьев прочитал в поэме «Суд», что герой надевает брюки, он накинулся на Некрасова с такими упреками:
«Какие брюки? Что вы, г. Некрасов? С какой стати вы говорите о брюках?»
Здесь, в этих стихах, наиболее далеких от традиций устного народного творчества, песенный склад поэтической речи встречается сравнительно редко. Дикция этих «городских» стихотворений Некрасова в большинстве случаев бывает прерывистой, изобилует резкими внутристрочными паузами, нарушающими плавное течение стиха.
Здесь гораздо реже встречается та синтаксическая симметрия словесных масс, которая так характерна для «деревенских» стихотворений поэта. Напомним, что некрасовский «Гробок» (из раннего цикла «На улице») начинается таким сопротивляющимся напеву стихом:
В песне эта точка в середине строки невозможна. При попытке воспринять данное стихотворение как песню, строка прозвучала бы так:
Точно такая же антипесенная структура стихотворения «В больнице»:
И в стихотворении «Свадьба»:
Повествовательная дикция этих стихов определяется точкой, разрывающей стих на две неравные части и уничтожающей всякую возможность напева. Таких стихотворений у Некрасова мало, и все они — почти без исключения — связаны с городской, петербургской тематикой. Некрасов и здесь остался верен своему руководящему принципу:
Лексика близких к фольклору стихов сочетается у него с их песенным складом, исключающим асимметрию в делении каждой строки. Лексика стихов, непричастных к народно-крестьянской тематике, тесно связана у него с разговорной и сказовой дикцией, и здесь Некрасов, как мы только что видели, постоянно готов изменять своему тяготению к симметрически построенным стихам. Так, например, в его «Газетной» читаем:
Не лишен характерности особый прием обращения с прозаической речью, наблюдающийся в «городских» стихотворениях Некрасова. Поэт брал какое-нибудь привычное сочетание прозаических слов, давно уже застывшее в нашем уме в виде готовой, крепко спрессованной формулы, и открывал в этой прозе ее поэтический (порою даже песенный) ритм, разоблачал стиховую природу самых закоснелых прозаизмов.
Что может быть, например, «прозаичнее» такой комбинации слов:
Но для Некрасова она была отличным анапестом. Он заполнял ею всю строку, и она начинала звучать как отрывок какой-то поэтической песни:
427
М. Исаковский в своей книге «О поэтическом мастерстве» (1953) приводит такой же пример: «Если бы где-нибудь в середине песни оказались такие строчки, как:
Дождь прошел. Из открытых окон
Снова синее небо видать... —
песня прозвучала бы примерно так:
Дождь прошел из открытых окон, —
то есть получилась бы нелепая, неграмотная фраза» (стр. 25).