Мастерство Некрасова

Если бы некрасовская Матрена Корчагина заговорила, например, таким языком:

Пишу тебе официально
И жду дальнейших директив,

или Орина, мать солдатская, обратилась бы к кому-нибудь с такими словами:

Подорвал ты даром
Свой авторитет, —

это показалось бы чудовищным нарушением «народного стиля». Между тем эти слова совершенно естественны в устах современных деревенских людей. Первый из цитируемых нами отрывков воспроизводит письмо одной юной колхозницы, второй — обращение колхозной старухи к ее охмелевшему мужу. Первый мы прочли у Исаковского, второй — у Твардовского, нерушимо и крепко связанных с жизнью современных деревенских людей. Всякий, кто знает нынешних внуков и правнуков некрасовского дедушки Мазая и дядюшки Якова, скажет, что лексика этого нового поколения крестьян воспроизведена здесь с документальною точностью: именно так и говорят в настоящее время «деревенские русские люди», ибо та культурная революция, которая произошла в нашей стране, уничтожает у нас на глазах противоположность между городом и деревней, существовавшую в эпоху Некрасова. «...Решительное признание прогрессивности больших городов в капиталистическом обществе, — писал Ленин еще в 1901 году, — нисколько не мешает нам включать в свой идеал... уничтожение противоположности между городом и деревней. Неправда, что это равносильно отказу от сокровищ науки и искусства. Как раз наоборот: это необходимо для того, чтобы сделать эти сокровища доступными всему народу, чтобы уничтожить ту отчужденность от культуры миллионов деревенского населения, которую Маркс так метко назвал «идиотизмом деревенской жизни».[428]

Теперь уже никого не удивляет, когда колхозный шофер говорит в стихотворении Твардовского:

Что ж ты нервная такая?
(«Про теленка»)

И солдат в его «Василии Теркине»:

Я ж, как более идейный,
Был там как бы политрук.

В «Стране Муравии» Твардовский с удивительной точностью отмечает то внедрение интеллигентских городских оборотов, которое свойственно речи даже такого отсталого крестьянина, как Моргунок:

А что касается меня,
Возьмите то в расчет —
Поскольку я лишен коня,
Ни взад мне, ни вперед.

Некрасов никогда не слыхал таких оборотов и слов ни от дедушки Мазая, ни от дядюшки Якова, ни от корявой Дурандихи.

Все эти новые слова стали достоянием современной деревни вслед за новыми понятиями, вещами, явлениями, которые вносит в деревню современная городская культура. Какое место занимает теперь это новое в жизни советской деревни, видно хотя бы из стихотворений того же Твардовского. В них мы читаем:

Получил на курсах трактор
Кучерявый паренек.
(«Страна Муравия»)

Первым делом мне, старухе,
Подарили патефон.
(«Рассказ Матрены»)

У крыльца велосипед.
(«Еще про Данилу»)

Радиорупор,
Сигнальные флаги.
(«Свет — всему свету»)

В такой-то день мы шли гулять,
Кино прослышав где-то.
(«Случай в дороге»)

Быть может, не привез письма
Грузовичок почтовый.
(«В поселке»)

Стихи Твардовского — одно из тысячи литературных свидетельств об оснащении современной деревни многими достижениями техники. Отчужденность деревни от этих достижений удручала Некрасова, и он никогда не уставал напомнить «ликующим, праздно болтающим, обагряющим руки в крови» о тех миллионах людей,

Чьи работают грубые руки,
Предоставив почтительно нам
Погружаться в искусства, в науки,
Предаваться мечтам и страстям...
(II, 59)

Только «сытым и сильным» обитателям больших городов деревня «почтительно» предоставляла монопольное право на самоуслаждение культурными ценностями.

428

В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 5, стр. 150.