Мать выпила и закашлялась.
- Уххх! Боже мой, кха-кха! - На глазах её выступили слёзы.
Пахомов отхлебнул бруснично-клюквенного морса. Тот был кислый, почти без сахара.
- Эх, слава богу - закончился год, - вздохнула Анна Григорьевна. - Армянам-то какую беду принёс! Ведь это - ужас! Я думала, страшнее Ашхабада уже ничего не будет. И тут этот Спитак...
- А в Сумгаите что творилось! - подхватила мать. - Говорят, их там сотнями резали.
Все как-то погрустнели, стали слушать обращение генерального секретаря. Тот говорил-говорил - казалось, его речи не будет конца.
- Вот же болтун, - скрежетал отец. - Когда ж тебя снимут, сволочь такую?
Но вот наконец забили куранты, и все стали чокаться бокалами, поздравляя друг друга. На экране посыпалось конфетти, зазвучала весёлая музыка.
За столом царил Захаров. Он наливал всем шампанского, отпускал шпильки по адресу ведущих концерта, вспоминал студенческую практику в Крыму с Пахомовским отцом.
- Думали ли мы двадцать лет назад, заканчивая университет, что жизнь, так сказать, сведёт нас в Якутии? Да мысли такой не было! Виктор, согласись! А теперь вот сидим здесь и встречаем, так сказать, новый год.
Анна Григорьевна вдруг спросила:
- А вы слышали про Эмский треугольник? Володя, ты же любишь такие истории. Не слышал? Ну вот, как же так! Журналист Мухортов раскопал где-то под Пермью аномальную зону. Уже несколько статей написал о ней. Говорят, со всего Союза туда люди едут, исследователи.
- Да мы только "Труд" выписываем, - засмеялась мать. - Там о таких вещах не пишут.
- Я тебе дам эти статьи, Люда. И Володе будет интересно, я уверена. Вообще, до чего интересно стало читать нашу прессу! Каждый день что-нибудь новое. Не то, что раньше.
- Мы с Анечкой хотим в отпуск туда махнуть, - сказал Захаров. - И вы присоединяйтесь. Будет, что вспомнить. Витя, ты как? Тряхнём стариной! Я вон и Сашку Карасёва подбил. Ну он вообще лёгок на подъём...
- Карасёв - скользкий тип, - процедил отец. - Всегда себе на уме.
Захаров удивлённо воззрился на него.
- Ты чего это вдруг? Полаялись, что ли? Ну, это ты зря. Сашка - отличный мужик, - Андрей Семёнович засмеялся, лукаво пихая собеседника локтем. - Та же с ним на лыжах ходил. Классовая вражда вдруг пробудилась?
- Да при чём тут это. Просто скользкий. Говорит одно, а в глазах - другое.
- Ну, я тебя не понимаю, - развёл руками Захаров. Он вдруг хлопнул себя по карманам брюк. - Анечка, а где мои сигареты?
- На подоконнике, наверно, оставил.
- Точно! Витя, выйдем ещё разок в подъезд?
Отец кивнул. Мужчины ушли.
- С чего это Виктор так на Карасёва взъелся? - спросила Анна Григорьевна.
- Зависть! - коротко ответила мать.
- Зависть? У Виктора?
- Да.
- Ну я не знаю... Чего ему не хватает? Зарплата - слава богу, и должность хорошая. Да ещё в Москве квартира есть. Трёхкомнатная, вроде, да? Есть, значит, куда преклонить голову, хе-хе, в случае чего.
- Я так понимаю, он сюда ехал, чтобы стать начальником партии, - сказала мать, поддевая лопаткой кусок рыбного салата "под шубой". - Поэтому и сорвался. Володя, тебе положить?
Пахомов кивнул, жуя дольку мандарина.
- Неужели для Виктора это так важно? - не поверила Анна Григорьевна.
- Важно. Он ведь от Москвы поэтому отказался. Когда отец его там умер, сомневался - переезжать или нет? Я лично была за переезд. Это же - столица! Но он выбрал Якутию. Здесь, всё-таки, северные платят...
- Так ты там не была, значит? - спросила Анна Григорьевна.
- Нет. Виктор один ездил, когда наследство оформлял. Да и как? Я же с ребёнком. - Она вдруг всполошилась. - Ой, я ж про подарки забыла! Володя, беги смотреть, что тебе Дед Мороз под ёлку положил.
Пахомов вскочил, подбежал к нарядной ёлке, откинул простыню "сугроба", скрывавшую металлическую крестовину опоры, под которой лежали подарки: яркие фломастеры в прозрачной упаковке, модель какой-то иностранной легковушки зелёного цвета без крыши и - о чудо! - электронная игрушка "Весёлый повар" (Пахомов давно клянчил такую у родителей). Он схватил игрушку и запрыгал, восторженно повизгивая. Праздник удался!
Глава третья
За два дня до окончания зимних каникул отец потащил Володьку в ДК "Геолог" смотреть иностранный фильм про Христа. Фильм разрекламировал ему Захаров, который был падок на всё новое. "Когда ещё у нас такое покажут?", - говорил он, и отец не стал с ним спорить.
Пока шли в ДК, Захаров распинался о современном кино.
- "Покаяние" - это, конечно, веха, да. Такого у нас ещё не было.
- Читал я про это "Покаяние", - ворчливо заметил отец. - Опять Сталина полощут, кооператоры чёртовы.
- Я удивляюсь, Виктор, почему ты до сих пор в партию не вступил, - усмехался Захаров.
- Потому и не вступил. Не осталось там настоящих коммунистов.
Зал был полон. Даже удивительно - будто "Кинг Конга" показывали. Детей среди пришедших Володька не заметил, и это его насторожило.
Фильм оправдал худшие ожидания: по каменистым пустыням бродил длинноволосый мужик и учил всех жить, попутно творя чудеса - оживлял мёртвого, кормил толпу невесть откуда взявшимися хлебом и рыбой, говорил с призраками и всё в таком роде. Смотреть на это было тоскливо, будто читаешь законы пионеров на тетрадной обложке: "Пионер предан родине, партии, коммунизму. Пионер держит равнение на героев борьбы и труда...". Единственное, что развлекало - странные имена и необычная одежда, похожая на сарафан или рубашку до пят. Пахомову это действо напомнило "Клуб кинопутешественников" - там тоже ходили наряженные абы во что и говорили на чужих языках.
- Ну что скажешь? - полюбопытствовал у него отец, когда в зале вспыхнул свет. - Интересно было?
- Интересно, - без всякого выражения ответил Володька.
- Как "В гостях у сказки", да?
- Ну да. Пап, а сколько времени?
Отец бросил взгляд на часы.
- Двенадцать, а что?
- Да мы с Ромкой и Мишкой Карасёвыми, и Серёгой Беляковым договорились сегодня бутылки сдать. Две недели их собирали.
- Во! Это я одобряю. Молодцы.
Захаров кхекнул.
- Мне там больше всего понравилось превращение воды в вино. Жизненно! - Он привычно залился хрипящим хохотом.
На улице свирепствовал мороз, от него слипались ресницы и ноздри. По ту стороны дороги цепочкой протянулись двухэтажные барак, тонувшие в сугробах точно кирпичи в свежем цементе.
Захаров спросил пахомовского отца:
- Ну а ты-то что думаешь об увиденном?
- Любопытно, конечно.
- Но не "Андрей Рублёв", да?
- Да я как-то и не помню "Андрея Рублёва".
- Ну ты даёшь! - изумился Захаров и пошёл распинаться о каком-то Тарковском.
Пахомову было скучно идти с ними.
- Пап, можно я домой побегу? - взмолился он.
- Ну беги.
Он примчался домой за полчаса до назначенной встречи. Бутылки ждали своего часа в детской комнате, выставленные вдоль стены. Пахомов напихал их в две старые матерчатые сумки и поволок к двери.
- От шампанского не принимают, - предупредила его мать, сидя перед телевизором.
- Может, и примут, - пробурчал Пахомов.
Мишка и Ромка Карасёвы ждали у подъезда с туго набитыми ранцами на спинах.
- У нас в основном пивные, - предупредил Мишка. Он был спокойный и рассудительный, не то, что дёрганый кривляка Ромка. - И ещё "Ессентуки", хотя их, вроде, не берут.
- Попытка - не пытка, - бодро откликнулся Пахомов.
Беляков приволок свою часть прямо к пункту приёма - в двух авоськах.
- Хотел ещё пару двухлитровых банок прихватить, да мама не дала, - сказал он.