Губы напряглись ироничной улыбкой.
Нет, это ярко выраженная патология – «белые глаза». У альбиносов – и то розовые.
Глория тяжко и протяжно вздохнула.
Следующая роза обязательно будет интенсивно-голубого цвета и обязательно получит имя «Глаза аспирантки».
Глория поправила съехавшую с уха верхнюю подушку.
Итак, надо решать две срочные проблемы: найти идеальное, незабываемое, многозначительное имя для Безымянной Красавицы и встретить, наконец-то встретить на жизненном пути ненаглядного суженого, непременно встретить.
Глория вдруг поняла, что для полного и безоговорочного счастья не хватает самой малости – обыкновенной настоящей любви.
Хотя – впереди еще неделя, целая неделя.
Глория незаметно провалилась в досыпание.
И для розы – и для прочего…
4. Очаровательные гугенотки
С торцевой стены на спящую девушку смотрели с дагерротипов и пожелтевших старинных фотографий прапрапрабабушки.
Все как на подбор – Глории и, разумеется, Дюбуа.
Представительницы знатного рода все когда-то влюблялись, и в результате этой любви на свет появлялась следующая Глория, чтобы дать, в свою очередь, жизнь новой Дюбуа.
С незапамятных времен Дюбуа из Гавра славились не рыцарскими подвигами, торговыми операциями и религиозным фанатизмом, а прекрасными женщинами да изумительными розами, когда-то позаимствованными у англичан, мастеров садового дела.
Красавицы Дюбуа еще в юном возрасте становились желанными супругами самых достойных людей.
Искусство выращивания роз весьма быстро привело гаврское семейство в Париж, ко двору его величества короля.
Но парижская удача и преуспеяние закончились – по вине той самой, печально известной Варфоломеевской ночи.
Святому Варфоломею, одному из двенадцати апостолов, не везло ни при жизни, насыщенной подвижничеством, ни, тем более, после жуткой гибели. С несчастного проповедника, еще живого, язычники содрали всю кожу, а потом и обезглавили. Конечно, именно по этой причине мученик стал покровителем кожевников и мясников.
С тех пор на иконах этот добрейший и тишайший человек почти всегда изображался с соответствующими атрибутами: в одной руке – окровавленный нож, в другой – собственная кожа.
Особенно оригинально удалось воплотить муки святого Варфоломея великому Микеланджело.
Буонаротти сотворил блистательную, озорную и печальную шутку.
Расписывая Сикстинскую капеллу в самом Ватикане, дерзкий гений на фреске «Страшного суда» изобразил свое лицо.
И не просто под видом кающегося грешника, а гораздо изящней и остроумней.
Лицо ваятеля и живописца четко угадывалось в складках кожи, которую держал несчастный святой Варфоломей.
Говорят, один из кардиналов разгадал секрет мастера, но ни у тогдашнего Папы, ни у его преемников не поднялась рука на исправление шедевра.
Французы в Париже тоже увековечили мученика, но по-своему.
В ночь Святого Варфоломея фанатичные католики устроили заблудшим гугенотам массовую резню.
Да, такое кромешное безумие фригидной Луне и равнодушным звездам приходилось видеть довольно редко.
К утру были зарезаны, пристрелены, заколоты тысячи людей, включая детей, стариков и женщин.
Из почтенного рода Дюбуа в религиозной бойне уцелела лишь семнадцатилетняя Глория, с пятилетнего возраста помогавшая матушке ухаживать за розами.
Юную цветочницу спас какой-то лихой красавец, явно из карательного отряда.
Глория больше никогда в жизни не встречала этого усатого вояку, опустившего аркебузу перед чистотой, невинностью и красотой.
Пусть этому фанатику и убийце, смущенному ясным и умоляющим взглядом еще не познавшей любви девушки, этому грубому и неотесанному солдафону будет в аду немного комфортнее, чем его вошедшим в кровавый раж единоверцам…
В общем, почти неделю продолжалась ужасная и безнаказанная резня. Глория Дюбуа все это время пряталась в королевском саду, в подземном тайнике, где хранились лучшие черенки элитных роз.
После того как удовлетворенные мегалитрами супротивной крови благочестивые католики отправились замаливать грехи, несостоявшаяся жертва приняла судьбоносное решение.
Отчаянная девушка, кое-как добравшись до Гавра, умудрилась прошмыгнуть на корабль, уплывающий в Новый Свет.
Вынужденная переселенка оказалась не только отчаянной, но и предусмотрительной: увезла с жестокой и безжалостной родины не бриллианты чистой воды и не мощи святых, а черенки королевских роз.
И правильно сделала.
Как известно из ботаники с географией, в Западном полушарии от мыса Горн до Берингова пролива напрочь отсутствуют даже самые дикие и самые скромные из розочек.