― Белла, тебе кажется, ― небрежно бросил Фердинанд, когда Белоснежка, больше не выдержав напряжения и запаха тины, рассказала мужу о своих переживаниях. ― Ничего страшного нет, всё в порядке. Ты теперь королева, кто посмеет тебя тронуть?
― Нет, не в порядке, Фред, ― прошептала женщина, пряча лицо на груди мужа. ― Настоящей королевой была она, а я, ― горестно усмехнулась Белоснежка, ― так навсегда и осталась принцессой, Почти Королевой.
― В тебе говорит усталость, миледи, ― твёрдо проговорил Фердинанд, беря лицо жены в ладони и глядя в её мокрые от слёз прекрасные чёрные глаза. ― И скорбь о жене Эдварда. Похороны пройдут, и станет легче. ― Он поцеловал ярко-алые губы Белоснежки.
― Станет легче, ― тихо повторила Белоснежка, так, чтобы не услышал муж. ― Вот только кому?
Похороны прошли, и действительно стало легче. Вэнделл успокоился, Эдвард приободрился, многочисленная родня покойной снохи уехала, перестав мелькать повсюду своими золотыми волосами. Казалось, что жизнь налаживается.
А потом появилась она ― леди Кристина ― очаровательная молодая рыжеволосая женщина с негромким голосом и хорошими манерами, которая носила тёмно-зелёные бархатные платья, сквозь прорези в которых выглядывала фиолетовая подкладка из атласа. Её светло-голубые глаза в оправе светлых пушистых ресниц, очаровывали, в них хотелось утонуть. И принц Эдвард утонул в них. Прекрасная Кристина помогла ему залечить раны, нанесённые смертью жены. Белоснежка долго не понимала, где же её сын нашёл эту женщину, однако не находила ничего дурного в их связи, за исключением, пожалуй, того, что благородное семейство покойной принцессы наверняка сочло бы появление так скоро у убитого горем вдовца их дочери любовницы дурным тоном. Но как только принц привёл Кристину во дворец и объявил, что прекрасная незнакомка станет его женой, Почти Королева пришла в ярость.
― Эдвард, ты в своём уме? ― резко поинтересовалась Белоснежка, когда сын явился к ней в приёмную. ― Жениться непонятно на ком?
― Матушка, успокойся, ― примирительно, но твёрдо возразил Эдвард. ― Всё будет хорошо, я люблю её.
― Любишь? ― Ноздри женщины раздулись от гнева. ― Да ты же её совсем не знаешь! Принцу не пристало жениться на простолюдинке! ― Белоснежка на мгновение умолкла. Как объяснить сыну, выросшему в мире доброй сказки, что принцам нельзя жениться по любви? Что страна будет платить за это войной? ― Твой дед ― король Александр, женился по любви на прекрасной незнакомке и чем это закончилось? ― Белоснежка перевела дух. Из-за туго затянутого корсета ей было трудно говорить и дышать одновременно, а с годами женщина располнела.
― Но вы же с королём-отцом тоже женились по любви, ―возразил Эдвард, спокойно глядя на мать. ― И у вас всё хорошо.
«Нет, сынок, не хорошо», ―уже хотела возразить Белоснежка, но промолчала. Ни к чему рассказывать всё это. Вместо этого она зашла с другой стороны. ― Милый, я понимаю тебя. Ты недавно потерял жену, ты хочешь забыться. Если хочешь оставить Кристину, оставляй, пусть будет твоей любовницей. Многие знатные лорды имеют содержанок. Но умоляю тебя, памятью моих покойных отца и матери ― не женись на ней. Не подпускай неизвестную женщину к своему сыну. Мальчику не нужна мачеха, от этого будет только хуже. ― Белоснежка вспоминал королеву Эллу и известную ей только по сплетням леди Тремейн. ― Вспомни меня, вспомни Золушку. ―Эдвард не знал, что Злая Королева и легендарная Золушка ― один и тот же человек.
― Матушка, это невозможно. ― Лицо Эдварда приняло упрямое выражение, какое не раз появлялось на лице его деда. Белоснежка вздохнула. Снова призрак. ― Это бесчестно по отношению к Кристине. Она слишком добра и благородна, чтобы стать содержанкой.
― Это ты слишком благороден и добр, чтобы иметь любовницу, ― горько произнесла Белоснежка. Она начала жалеть, что вырастила сына таким честным. Не по-королевски честным. ― Где ты её вообще нашёл? ― задала, наконец, мучивший её вопрос женщина.
― Я встретил её на перекрёстке дорог, когда ехал с охоты,― ответил Эдвард. ― Она шла со стороны болот.
Сердце Белоснежки на миг остановилось. Она молча опустилась на кушетку и закрыла лицо руками. Глаза её были сухи. Вот оно, самое страшное. Сына уже не спасти. Королевство обречено.
― Матушка, что с тобой? ― обеспокоенно спросил Эдвард, подбегая к матери и наливая из хрустального графина в стакан воды. ― Тебе плохо? ― Он поднёс к её губам хрустальный стакан, но Белоснежка испуганно отпрянула.
― Отставь меня, сынок, ― тихо, но твёрдо произнесла она. ―И позови Кристину.
Эдвард быстро вышел из приёмной, и как только его шаги, звоном шпор отражавшиеся от мраморного пола, затихли в дали, Белоснежка дала волю своему горю. Она обессилено упала на кушетку и, уткнувшись лицом в подушку, хотела заплакать, но слёзы не шли. Это было поистине страшно ― она не могла плакать, а если слёзы не шли, значит, ничего исправить не получится.
― Надо было убить её тогда, ― прошептала Белоснежка, исступлённо сжимая бахрому покрывала. ― Надо было сделать всё по закону, а не по совести. Она должна была умереть тогда! А я строила из себя святую всепрощающую принцессу! И теперь вот расплачиваюсь.
Неожиданно со стороны коридора послышались мелкие быстрые шажки, охарактеризовавшиеся постукиванием маленьких каблучков по мрамору. Белоснежка не сомневалась, что это идёт Кристина.
― И под этими каблучками теперь находится мой сын, ― с горечью прошептала Белоснежка, садясь на кушетке и принимая величественную непринуждённую позу. Она королева. Пока ещё да.
В дверь тихонько постучали, и Кристина, получив от Белоснежки разрешение войти, шагнула в комнату.
― Ваше Величество, ― рыжеволосая красавица присела в преувеличенно почтительном, как показалось Белоснежке, реверансе. ― Вы хотели меня видеть?
― Оставь вежливость, ― сухо бросила Белоснежка, подходя к Кристине. ― Она жива?
― Да, Ваше Величество, ― нимало не удивившись, улыбнулась Кристина. ― И очень, очень хочет с вами встретиться.
― Пошла вон! ― резко, но негромко ответила Белоснежка.
Кристина, нисколько не обидевшись, вновь сделала реверанс и ушла, тихонько прикрыв за собой дверь. Белоснежке показалось, что она услышала смешок.
Белоснежка медленно приоткрыла дверь детской и несколько мгновений смотрела на своего спящего внука, который тихо посапывал, прижав к себе игрушечного дракона. Ему всегда нравились драконы, с нежностью подумала Белоснежка, тихо проходя в комнату и аккуратно прикрывая за собой дверь. Она хотела попрощаться. Женщина подошла к кровати маленького Вэнделла и опустилась рядом на колени, тихо шурша юбками. В темноте её внук выглядел просто очаровательно, и лишь золотистые кудри зловеще мерцали в лунном свете, который струился через щель в неплотно закрытых шторах. Надо будет сказать слугам, чтобы плотнее задёргивали шторы, решила Белоснежка, на миг забыв, что собирается уходить. Она осторожно провела рукой по волосам мальчика, стараясь разбудить его как можно осторожнее. Вэнделл проснулся неохотно, но как только увидел бабушку, тут же сел на кровати, широко раскрыв до этого сонные глаза. С детской непосредственностью он хотел громко поприветствовать бабушку, но Белоснежка приложила палец к губам и покачала головой.
― Здравствуй, мой милый, ― тихо проговорила Белоснежка. ― Я пришла, чтобы попрощаться с тобой. ― Она быстрым движением сунула руку за пазуху и извлекла оттуда маленький продолговатый свёрток. ― Возьми, это тебе. ― Женщина протянула свёрток Вэделлу. Мальчик робко принял подарок и, следуя правилам хорошего тона, развернул его при дарительнице. Под слоем тонкой бумаги оказался миниатюрный хрустальный гроб, в котором лежал сухой нераспустившейся бутон розы.