Подошла бригада «скорой помощи», и полицейские принялись за свою работу. Пока Бишоп давал краткие показания, прибыл подъемный кран и остановился на краю дороги. Вскоре сквозь деревья пробился луч света, отыскивая разбитый автомобиль. Лица стали казаться еще бледнее.
С дороги послышался чей-то голос. Возле дыры в ограждении сметали стекло. Это напомнило Бишопу эпизод из далекого прошлого: усталый официант собирает остатки битого стекла с пола приблизительно в такое же время. У метлы на дороге тот же шуршащий ритм — медленный и философский: это, мол, не последнее разбитое стекло в мире, завтра будет еще, звонкие осколки — неизбежный продукт жизнедеятельности всякого человеческого сообщества.
Закончив с показаниями, Бишоп полез вверх по склону. Бригада «скорой помощи» уже поднялась вместе с носилками и тем, что было закрыто на них одеялом. За это время прибыло еще несколько полицейских, они измеряли следы, оставленные колесами. Все делалось очень спокойно и споро: люди, переговаривающиеся тихими голосами, витки рулетки, вспышки фонарей, огоньки сигарет, покашливание. До Бишопа донеслось недоуменное бормотание. Он различал только отдельные слова: «Файрстоун»… «Данлоп»… «Микелин»… «Здесь вот развернулся». Поняв, в чем дело, Бишоп подошел ближе.
— Данлопские шины — мои, — сказал он. — Не знаю, какие были у него, а третий след принадлежит машине французской марки «диланж», у нее могли быть шины «микелин». Эта машина подъехала сверху, остановилась, дала задний ход вот здесь, до заграждения. Потом она развернулась на дороге и поехала обратно вверх по холму.
Полицейские кивнули в ответ, еще раз тщательно проверили измерения и теперь, казалось, были удовлетворены. Подъемный кран тяжело разворачивался; он отбывал, не достав разбитую машину; наверное, эту работу оставили на дневное время. «Скорая помощь» давно уехала. Бишоп сел в машину и тоже отправился в путь, окончательно решив свернуть на Доркинг-Роуд и заправиться бензином.
В гараже, пока заполнялся бак, он осмотрел заднее крыло, которое задела «вентура». Повреждение было небольшим, просто вмятина, и на этом месте осталось пятно кремовой краски. В ожидании сдачи Бишоп вспомнил о сером «диланже» и о женщине. Хотелось бы знать, отчего она исчезла таким странным образом, сказав всего три слова, причем скорее для себя, чем для него. И почему она развернулась, не продолжила путь, а направилась обратно — туда, откуда приехала?
Женщина сказала, что знает человека в разбившейся машине. Может быть, они ехали куда-то вместе, друг за другом. Она двигалась за ним; он выбыл, и ей ничего не оставалось, как вернуться. Куда бы они ни ехали, это уже не имело значения.
Бишоп отогнал от себя мысли и отправился домой. Добрался он только к пяти часам, отнял носовой платок от царапины на подбородке и принял холодный душ, смывая с себя все триста пятьдесят миль пути. Уже светало; он задернул шторы и лег в постель, стараясь заснуть. Тело ныло от усталости, но голова оставалась ясной, и сон не приходил.
А подумать было о чем: не только о том, как авария деформирует человеческое тело, придавая ему самые чудовищные формы; не только о том, как бы ему самому разнесло башку, если бы не удалось избежать столкновения, но — и о женщине. О ледяном холоде ее рук, когда он поддержал ее; о спокойствии, с которым она сообщила, что знает погибшего; о том, как она странно уехала.
И еще ее глаза. Ярко-синие на очень привлекательном лице, служащем скорее фоном для них. Когда она смотрела на Бишопа поверх разбитого автомобиля, они были огромными, холодными и спокойными. Они ничего не выражали: ни боли, ни сожаления, ни потрясения.
Бишоп не мог уснуть, к тому же сквозь шторы уже пробивался яркий дневной свет. Но даже если бы было темно, все равно эта женщина лишила его покоя.
Ход второй
Мисс Горриндж стирала пыль с письменного стола. Он был очень большим, сделанным из дуба, и каждое утро требовалось не меньше получаса, чтобы привести его в порядок. Вернее, три минуты на пыль, а остальное время уходило на то, чтобы убрать со стола все, а потом расставить и разложить снова в том же порядке: телефон цвета слоновой кости, стопа журналов, скопившихся за несколько месяцев, сигаретница из сандалового дерева, китайские нефритовые статуэтки, пепельница, табакерка, подставка для сигар, бумага для заметок в футляре, кактусы, несколько зажигалок, ножи для бумаги, книги, скрепки, блок почтовой бумаги, карандаши, сургуч, подсвечники, стеклянные пресс-папье, кусок влажной глины… Мисс Горриндж смотрела на кусок глины. Это что-то новое.