Лирис. (Уле.) Дорога всегда приводит к людям. А ведь за нами армия многоликих.
Ула. (Через плечо.) Всё правильно. Деревни мы обойдём. Я лишь хочу посмотреть, что будет за подъёмом.
Немой. (Уле.) Теперь ты верховодишь? Это хорошо. Ваши воины слабы потому, что ими управляют мужчины.
Ула. (Через плечо — Немому.) Слушай, предатель. Откуда ты так хорошо знаешь наш язык?
Немой. Меня с детства готовили. Я всегда знал, что по-особенному послужу О-ма. Сначала я страдал — О-ма запретила мне пробуждать духов-защитников и не объяснила, почему так решила. Друзья издевались надо мной, обзывали «Спящим». Ты и представить себе не можешь, какой это позор для молодого воина — не пробудить хотя бы одного духа-защитника!
Ула. (Иронично.) Бедненький.
Немой. Потом меня вывели под небо и указали на селение Слабых у подножия горы. «Иди туда и живи среди них, — сказали мне. — Придёт время, мы за тобой явимся. И помни: никто не должен знать, что ты из рода Первых».
Фелита. А почему вы считаете себя первыми?
Немой. Потому что мы первые.
Ула. Кто это сказал?
Немой. Ув-рах. В те времена, когда был молод и скучал. Сначала он научился говорить сам, потом создал первых из нас и научил говорить их. Мои предки беседовали с ним и друг с другом, Ув-рах щедро делился с ними своей мудростью. А когда ему наскучило это занятие, он замолчал. И молчит до сих пор. Но мы помним его заветы.
Лирис случайно оглядывается, и глаза его лезут на лоб.
Лирис. О Четверо! Глядите!
Все оборачиваются.
Из леса внизу широкой темной волной показываются многоликие. Впереди всех — Мать, О-ма, верхом на гигантском варане. Еще два варана, запряженные клетями, топчутся в обозе.
Лирис. (Перехваченным голосом — Уле.) Ты была права!
Ула. Да. Бежим!
Отряд со всех ног бежит вверх по склону. Многоликие, сорвавшись с места, преследуют их. Немой всевозможно тормозит отряд. Лирис толкает его в спину уже топором.
Вот подъем преодолен.
Ула видит в двух верстах впереди деревню, и понимает, что туда бежать нельзя — защитить там никто не защитит. Она бросается на право, в сторону от деревни. Товарищи, не споря, поворачивают за ней.
Внизу Мать Многоликих тоже показывает длинной белой рукой в прав о, и часть ее армии, отделившись от основной массы, утягивается куда приказано.
Вся армия напоминает раскрытую гигантскую клешню, ползущую вверх по склону.
Лирис. Нам конец!
Ула. Молчи и беги!
Фелита. Они не отстанут. На что мы вообще надеялись?
Немой. Вам нечего боятся!
Ула. (Лирису.) Заткни его или убей!
Лирис бьет Немого навершием топора в поясницу, и Немой замолкает.
Вот многоликие тоже преодолели подъем. Раскрытая клешня, постепенно смыкаясь, надвигается на беглецов.
Впереди Ула видит крутой обрыв и досадливо стонет.
Лирис. (Тоже увидев обрыв.) Только не это!
Фелита. Что там?
Лирис. Всё, мы попались!
Отряд подбегает к обрыву. Далеко в низу течет река. Прыгать с такой высоты — верная смерть: либо о скалы расшибешься, либо о воду. Все разворачиваются и, тяжело дыша ртом, наблюдают как армия многоликих настигает их.
Вот отряд охвачен плотным полумесяцем. Поверх голов Ула видит клети с детьми. Дети молчат, только смотрят.
В пустое пространство перед беглецами, выдвигается ящер с Матерью многоликих на спине. Двое дикарей помогают своей предводительнице спуститься на землю. Затем она уверен но шагает к отряду. Подойдя, придирчиво оглядывает Улу с ног до головы. Затем точно так же оглядывает Фелиту. На Лириса и Немого не обращает никакого внимания.
Немой. (Матери многоликих.) Имарэ тэх, О-ма, беш-вау.
Мать многоликих удостаивает наконец Немого взглядом, и вдруг лицо ее перекашивается от гнева.