А комната была вовсе не так уж плоха.
Я почувствовала себя в ней хорошо сразу, как только вошла.
Всю переднюю стену занимала огромная шведская печь, в которую был вделан маленький железный очаг с надписью: «Емкость — 4».
Пол, выложенный широкими суковатыми досками, подметен, но не вымыт. В повозке среди других вещей лежала корзина, куда мать упаковала лампу, котелок, кофе — и вот теперь она зажгла лампу и, не снимая верхней одежды, начала возиться у печки.
Комната очень большая, с тремя окнами и низким потолком, со стен кое-где обвалилась штукатурка.
— Последнее время молодежь устраивала здесь танцы, — разъяснил нам возчик.
У новых соседей мать заняла фонарь и несколько поленьев. Меня больше всего интересовало, как будут расставлены наши вещи. Нет, здесь, конечно, станет красиво.
Но мать велела ставить мебель в беспорядке посреди комнаты.
— Наверняка в таком старом доме есть клопы, — сказала она тоном бывалого человека. Возчик засмеялся и разгладил усы; всякий раз, когда мать что-нибудь говорила, он брался за усы.
Скоро вся мебель была внесена. Мать приготовила кофе, и мы стали пить его на новом месте.
— Конечно, надо бы угостить тебя чем-нибудь покрепче, — сказал отчим, — но женщины теперь пошли не те.
Возчик бросил на мать критический, слегка укоризненный взгляд, а я тотчас почувствовала к ней огромное уважение. Подумать только, «он» даже не смеет выпить при матери! Интересно, как она этого добилась?
Задумавшись, я уснула прямо за столом, даже не допив кофе.
Когда мать достала наконец подушку и простыню, она разбудила меня: пора было ложиться. Возчик уже ушел, а отчим стоял у печки, над щелью в полу, и с кочергой в руке подкарауливал крыс. Две крысы уже побывали у нас в гостях и поздравили с приездом.
Проснулась я на рассвете с каким-то странным чувством: мне казалось, что пол качается, как повозка, и вместе с ним качается желудевый диван. Но зато как хорошо после долгого перерыва снова лежать на своем диване! Как неприятно было спать на полу. Так ведь стелют только бродягам. Зато теперь я уже не спала на полу. Много раз пересчитанные желуди как будто улыбались мне. Большая печка была словно крепость против всех холодов Южного и Северного полюса.
Мать стояла возле печки и светила маленькой жестяной лампой.
— В стене тараканы, — сказала она.
Эта новость меня не тронула. Я никогда не видела тараканов.
Сквозь незанавешенные окна было видно, как одна за другой гаснут бледные звезды, четко вырисовываются ветви дерева, а на самом кончике одной из них повисла луна.
Тут я совсем проснулась, охваченная каким-то радостным ожиданием. Дерево, звезды, луна, духовка — большая, как у бабушки. Я села на диване, который будет стоять посредине комнаты до тех пор, пока не выяснится насчет клопов.
На крыльце загрохотали шаги отчима, я услышала, как чей-то женский голос торопливо пожелал ему доброго утра и как отчим ответил. Он принес в комнату запах конюшни и свежего октябрьского утра.
— Прямо против наших окон бегает женщина в одной сорочке, представь себе, — сказал он матери.
— Должно быть, поздно проснулась и не успела одеться. А тебе нечего глаза пялить, раз она такая бесстыдница.
— Что ты мелешь! Куда этой бабе так спешить, что она не успела даже надеть юбку?
— Может, у нее совсем нет юбки… А в стене полно тараканов, — рассердилась мать.
— Ну и пусть! Лишь бы клопов не было, — сказал отчим и сел к столу. Завтрак его состоял из нескольких ломтиков шпика, мучного соуса и куска хлеба — обычный для того времени завтрак в провинции Викбуланд, который можно было увидеть как на столах хуторян, так и в богатых усадьбах. Горожане предпочитали заправленный мукой молочный суп, но сегодня мать приготовила нам сельский завтрак. Она, видимо, считала, что не обязательно начинать с молочного супа.
— Здесь есть и клопы, — сказала мать. — А я-то надеялась, что наконец у нас будет сносная квартира. Лошади-то были такие сытые. И доехали мы в коляске, а не валялись на возу, как цыгане.
— Хозяин хотел поговорить с тобой. Кажется, ему нужна доярка. По-моему, ты справишься и сможешь доить за небольшую плату.
— Я? Ты получил место, ты и работай!
— А ведь здесь не так плохо. Нужно только вымыть пол и чуть побелить стены, тогда сразу станет красиво. Во всяком случае, лучше, чем на чердаке у Вальдемаров. По крайней мере на дверях есть петли. Вставай-ка, Миа, помоги матери убрать комнату!
Я быстро вскочила и впервые подумала, что отчим прав.
Когда мы повесим крахмальные шторы и поставим ольховые ветки в вазы, здесь и правда станет красиво. Кроме того, можно будет расстелить мамины половики. В хольмстадской комнате не умещалось больше двух половичков, а здесь они все улягутся в ширину.