— У нас нет никаких тонкостей, — обиженно отвечает мать.
— Бог видит, у нас все просто, — поддерживает ее отчим. — Давайте-ка лучше выпьем по глотку кофе.
Кофе очень крепкий и вкусный. Мать еще из города привезла килограмм поджаренных на пару зерен. Деревенские жители таких не покупают, обычно они поджаривают кофе сами.
И вот, несмотря на поздний час, мужчины пьют кофе и жуют табак. Слышно, как на крыльце тихонечко ходит Ольга. Наконец Карлберг поднимается и уже в дверях говорит:
— Я, собственно, зашел поблагодарить Гедвиг за нашего мальчонку. Ольга ведь не очень знает толк в детях. Я-то давно понял, что она неправильно ухаживает за малышом, раз он кричит днем и ночью.
Мужчина подошел к матери, взял ее за руку, точь-в-точь как это сделала Ольга, и поклонился.
— И тебе тоже спасибо, Альберт, — сказал он и протянул отчиму руку. — У тебя хорошая жена. Ольга тоже станет хорошей, ей только немного подучиться, и тогда мы сами отлично управимся.
И он ушел, еще раз поблагодарив мать.
Двое взрослых людей кланяются и благодарят только за то, что их малышу дали сухую пеленку и рубашку! Мне вдруг очень захотелось быть на месте этого мальчика.
Но отчим помрачнел, словно грозовая туча. За весь вечер он не сказал больше ни слова, даже не попросил помочь, когда перевязывал свои трещины. Он только зло поглядывал на мать.
— Ты так таращишь на меня глаза, что даже на стенах тень остается, — ядовито сказала мать.
Он не ответил, разделся, молча залез в кровать и повернулся к нам спиной, причем так разлегся, что для матери почти не осталось места.
Утром, уходя на работу, он бросил:
— Найди себе какое-нибудь другое дело, вместо того чтобы целый день нянчиться с ребенком Карлбергов.
Мать тоже рассердилась не на шутку.
— Тебя это не касается, — буркнула она вслед отчиму.
Но эта небольшая буря осталась без последствий. Вечером отчим снова был в добродушном и веселом настроении.
А через несколько дней к нам пожаловала в гости сама хозяйка. После обеда в комнату стремглав вбежала Ольга и, не осмеливаясь говорить громко, зашептала:
— Господи Иисусе! Гедвиг, хозяйка идет, она, наверно, к вам. — И Ольга выскочила на улицу.
Мать восприняла это известие довольно спокойно, а я кинулась сломя голову к бритвенному зеркалу отчима, чтобы выпустить на лоб челку и вплести в косу ленту. Тревога Ольги передалась и мне.
— А она «крестьянская дочь»? — спросила я.
— Оставь в покое волосы! Надень-ка чистый передник… Впрочем, отправляйся лучше играть на улицу.
Мать все-таки тоже слегка волнуется. Ну еще бы! Наконец-то я увижу настоящую крестьянскую дочь!
— А она настоящая крестьянская дочь?
— Она дочь землемера. Постарайся быть умницей.
Дочь землемера! Это новая каста, о которой я никогда прежде не слышала. Маленькая, полная, изящная, с круглым розовым лицом, хозяйка совсем не соответствовала тому единственному представлению о крестьянской женщине, которое сложилось у меня после знакомства с женой Вальдемара. Ни веснушек, ни раздвоенной нижней губы, одета совсем как городская, даже без передника. Стало быть, все дело в том, что она — дочь землемера! А мне-то казалось, что все крестьянские женщины должны быть обязательно похожи друг на друга. Ведь похожи же все фабричные работницы — все как одна бледные, в одинаковых, обшитых бахромой шалях. По этой шали сразу можно узнать фабричную.
— Я зашла познакомиться с вами, — сказала хозяйка, останавливаясь в дверях.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласила мать. — Миа, подойди и поздоровайся.
Я присела и стала возле дверей, готовая в любую минуту удрать, если станет скучно.
— У вас так уютно и чисто, что можно в углу процеживать молоко, — сказала хозяйка.
— Что вы, я ведь успела только чуточку прибраться. — Было видно, что мать очень польщена. — Я должна поблагодарить вас. Вы были так добры, что послали за нами повозку, и мы привезли все вещи, — сказала мать, которая всегда знала, что и когда нужно говорить.
— Не стоит благодарности, лошади все равно стояли без дела. — Казалось, хозяйка тоже польщена. Ведь приятно разговаривать с людьми, которые умеют себя вести.
— Может быть, выпьете чашку кофе? — спросила мать. (Утром она сказала, что кофе осталось только на один раз, и теперь я ждала, не откажется ли хозяйка.)
— Благодарю вас, с удовольствием, — ответила хозяйка. И мать высыпала в кофейник последнюю порцию поджаренного на пару кофе.