— Марго, если вам понадобятся совет или помощь… Я не богат, но сделаю все, что в моих силах! На что же вы живете здесь? Извините за столь нетактичный вопрос, — смешался бедный парень, от досады на себя кусая губы.
— Ничего страшного… Пабло… Мне досталось маленькое наследство от бабушки-баронессы, которое позволяет существовать в этом городе. А сейчас знакомые из высшего света предлагают мне выступать с храмовыми танцами здесь, в Париже. Но я не знаю, насколько это будет уместным?
Сегодня она, безусловно, была в ударе. Главное, не забыть о придуманной на ходу родовитой бабушке.
Подошел гарсон в красной куртке и длинном белом переднике, неся кофе с молоком и две тарелочки со свежеиспеченными круассанами, от которых пахло ванилью и безоблачным детством. Пока он расставлял все это богатство на столе, они молчали, следя за его руками. Небольшая пауза позволила бессовестной лгунье перевести дух и приготовиться к дальнейшим расспросам, но мысли ее собеседника уже закрутились вокруг дальнейших планов новой подруги, и Пабло стал горячо убеждать девушку не зарывать свой талант в землю и непременно начать танцевать, если подворачивается такой счастливый случай.
Его горячность умилила и растрогала «внучку баронессы», которая, вдохновленная его восторгами, уже не так скептически относилась к идее месье Молье. Маргарета представила себя на подмостках «Мулен Руж», «Черного кота» или «Проворного кролика». Почему бы и нет? Если напрячь память и хорошенько потренироваться, то, черт возьми, может быть что-то и получиться?
Уйдя в свои мысли, она краем уха слушала рассуждения молодого человека об актерах и бродягах, поиске цвета и формы, улыбаясь и кивая головой с самым, что ни на есть, заинтересованным выражением лица. Бедняге и в голову не приходило, что она уже мысленно распрощалась с площадью Равиньян и ее обитателями, прикидывая, что надо будет сделать в ближайшее время. Вопрос «благодарности» волновал ее меньше всего: пара-тройка встреч с месье Молье будут вполне подходящей платой. Главное продумать, как подать себя пресыщенной парижской публике, чтобы не промахнуться, а остальное уже детали.
Придя к окончательному решению, Маргарета с удовольствием допила кофе, стряхнула с пальцев налипшие крошки круассана и мило поинтересовалась, широко распахнув наивные глаза:
— И вы думаете, что ваши картины будут продаваться в Париже?
Она больше никогда не встретилась со своим случайным знакомцем. Месье Молье, счастливый тем, что получил роскошную любовницу, был готов на все. Развив бурную деятельность, он поднял на ноги всех своих знакомых, пытаясь уговорить их устроить выступление своей протеже.
Кроме того, потерявший голову любовник потратился на костюм танцовщицы, стоящий немалых денег, сшил ей бархатное вечернее платье, к которому приложил бриллиантовую подвеску и, наконец, по требованию своей капризной дамы снял ей номер в открывшемся пару лет назад после реставрации «Гранд-отеле». Довольная Маргарета вселилась в апартаменты первоклассного отеля и больше не снисходила до обычных гостиничных номеров.
Правда, у девушки были не королевские апартаменты, а довольно скромный номер, но «Гранд-отель» — это «Гранд-отель», и ее окна выходили на «Оперу». Как часто, глядя на это роскошное здание, она представляла себе, как ее чествуют на лучшей сцене мира!
Никогда впоследствии Мата Хари не приходило в голову вернуться на узкие улочки Монмартра и навестить то место, с которого началось ее победное шествие по столицам Европы. Никогда больше не одолевала она его бесконечные крутые лестницы и не любовалась панорамой Парижа, стоя на вершине Монмартрского холма у недостроенной базилики Сакре-Кёр.
А пока целыми днями, забыв об отдыхе, Маргарета вспоминала виденные на острове танцы, заучивала их рисунки, воспроизводила жесты, стараясь сделать их максимально грациозными. Ее труд до седьмого пота прерывался только частыми визитами месье Молье, и тогда они либо предавались утехам в номере, либо шли в Cafe de la Paix, где собиралась парижская богема.
Однажды, сидя за бокалами «шардоне», они увидели женщину, которая стала феей, открывшей для бедной голландской девушки весь мир.
Запнувшийся на середине фразы Молье вдруг напрягся, точно охотничья собака при виде дичи, и проговорил, незаметно кивая на одну из вошедших в кафе дам:
— Это то, что нам надо! Мадам Киреевская. У нее свой салон, где собираются все сливки парижского общества. Я знаю ее немного. Пойду поздороваюсь, а ты молись, чтобы у нее было хорошее настроение.