‒ Охотник на ведьм должен был быть один, ‒ озадаченно заявил Ролл, глядя на странную сцену, разворачивающуюся перед ним. Рейнхардт чуть повернулся к наемникам, держа меч у горла Матиаса.
‒ Который из них? ‒ спросил Ролл, его вопрос явно предназначался тем, кто ещё не вошел в комнату.
‒ Может, убьём обоих? ‒ спросил тощий Хоссбах, делая шаг в сторону Рейнхардта.
В воздухе молнией мелькнул нож. Хоссбах зарычал, уклоняясь. Наёмник не заметил меча, который, оторвавшись от горла Тульманна, пробил его доспехи и живот. Хоссбах бросился на человека, нанесшего ему смертельную рану. Забыв о своём клинке, лежащем на полу, наёмник вцепился в руку Рейнхардта с мечом. Рейнхардт пинком отшвырнул умирающего Хоссбаха, и тот рухнул к изножью кровати, но не отпустил противника. Грубый кулак Гюнтера врезался в лицо Рейнхардта, а его кинжал чуть не вонзился юноше в левую руку. Тот ухитрился схватить нападавшего за запястье, замедляя новый смертельный удар. Клинок проколол его кожу, но не вошёл в сердце. На лице противника возникла звериная ухмылка, и он навалился сильнее. Медленно, дюйм за дюймом, кинжал приближался к цели.
Внезапно до ушей Рейнхардта донесся раскат грома, и в нос ему ударила вонь, напоминающая запах тухлых яиц. Мгновение назад он смотрел в торжествующее лицо своего врага, сейчас же голова Гюнтера превратилась в кровавое месиво. Рука с кинжалом соскользнула, и наёмник рухнул на пол, как подрубленное дерево. Рейнхардт увидел, как один из нападавших выбежал через разбитый дверной проём. Другой лежал с окровавленной раной на голове возле ног единственного оставшегося в комнате человека.
Из ствола пистолета, который Матиас Тульманн держал в правой руке, поднимался столб серого дыма. Второй пистолет приклад которого был залит кровью от удара о череп наемника, а курок взведён, смотрел прямиком в голову самого Рейнхардта фон Лихтберга.
‒ Похоже, ни один из этих псов не счёл нужным остаться с нами ‒ заметил Тульманн. Теперь он одерживал верх, но всё ещё сохранял маску холодного безразличия.
‒ Давай же убей меня, проклятый мясник, ‒ произнёс Рейнхардт, и сердце его запылало от чувства огромной несправедливости. Он был так близко… ‒ Ты окажешь мне большую услугу.
‒ Ты должен кое-что узнать, прежде чем я решу, жить тебе или умереть.
Охотник на ведьм уселся на кровать, жестом приказав Рейнхардту сместиться так, чтобы тот оставался под прицелом.
‒ А ты не задавался вопросом: что привело меня в поместье твоего отца? ‒ спросил Матиас. Он увидел, как в полных ненависти глазах Рейнхардта мелькнул огонёк интереса. ‒ Меня вызвал отец Хафтен.
Рейнхардт вздрогнул при упоминании о сморщенном старом жреце Зигмара, который наставлял домашних отца своими молитвами. Он никак не мог поверить, что этот добродушный старик с мягким голосом мог быть виновен в смерти Мины. Охотник на ведьм продолжал говорить:
‒ Отец Хафтен сообщил, что один из его прихожан был затронут Хаосом. ‒ Тульманн сделал паузу, позволив страшному слову повиснуть в воздухе. ‒ Молодая беременная женщина. Еёе собственная мать говорила о неровностях, которые проявлялись под кожей у дочери.
Рейнхардт замер, ошеломлённый. «Беременна». Его ребёнком.
‒ По прибытии я осмотрел эту женщину и обнаружил, что страхи её матери оправдались, ‒ печально покачал головой Тульманн. ‒ В её прошлом не было ничего подозрительного, но тьма заражает даже самых добродетельных людей. Следовало расспросить её, выяснить причину её недуга. Через несколько часов она произнесла твоё имя.
‒ Через несколько часов пыток! ‒ Рейнхардт сплюнул, лицо его исказилось в зверином оскале. ‒ А потом ты схватил меня, чтобы твой прихвостень мог «допросить» и меня!
‒ Да! ‒ подтвердил Тульманн. В его голосе пылал огонь. ‒ Будучи отцом, ты сам мог стать источником её порчи! Необходимо было выяснить, есть ли ещё кто-нибудь. Хаос ‒ это зараза. Заболевает один ‒ заражаются все остальные!
‒ И всё же ты отпустил меня, ‒ с вызовом произнёс Рейнхардт, чувствуя стыд. Тот факт, что он выжил, ещё больше подпитывал бессильную ярость, разрывающую его вены.
‒ В тебе не было порчи, ‒ почти тихо сказал охотник на ведьм. ‒ И в девушке тоже, по крайней мере, в её душе, лишь через несколько дней она призналась в преступлении, ставшем причиной её порчи.
Охотник на ведьм пристально посмотрел в пылающие глаза Рейнхардта.
‒Ты знаком с доктором Вейхсом? ‒ спросил он.
‒ Барон Вейхс? ‒ переспросил Рейнхардт. ‒ Врач моего отца?