— Ишь, какъ течетъ, и не остано-
вить...—бормоталъ мальчикъ, причемъ его красивое, съ женскимъ профилемъ лицо сдѣлалось озабоченнымъ...—Потерпи землякъ, я сейчасъ промою, а потомъ корпію туда воткну.
Опять началась работа... Нѣжныя бѣлыя руки дѣятельно и торопливо обмывали рану, причемъ воротъ сорочки у мальчика разстегнулся, что тотъ не замѣтилъ, но зато получившій облегченіе раненый замѣтилъ бѣлую дѣвичью грудь.
— Охъ, матушка!—заговорилъ солдатъ, послѣ сдѣланной ему перевязки:—Спасибо тебѣ... Это Ангела послалъ Господь на утѣху нашу.
— Ты можешъ, встать теперь?—спросилъ «мальчикъ», съ смущеннымъ видомъ, застегивая воротъ рубашки.
— Трудно, но попробую.
— Ты выпей немного водки... Бодрѣе будешь. У тебя не много кожу содрало, съ мясомъ и крови порядочно вышло... Дойдешь до лазарета, тамъ докторъ все какъ рукой сыметъ.-
Говоря, это мальчикъ, или какъ читатель догадался, дѣвушка, наливъ чарку, поднесла ее къ своему паціенту.
Солдатъ выпивъ, почувствовалъ себя . бодрѣе, и хотя съ трудомъ поднялся на ноги.
— Спасибо, тебѣ, благодарю...—говорилъ онъ, глядя на свою избавительницу со слезами на глазахъ;—не ты бы, я можетъ быть, и кровью истекъ... Скажи мнѣ, за кого Бога молить, чье имя поминать?
— Коли пойдешь и увидишь, что несутъ раненыхъ посылай прямо сюда,—проговорила дѣвушка, избѣгая прямого отвѣта.
Но солдатъ, неотступно просилъ, сказать ему свое имя.
— Дарья, — сказала она наконецъ. — Но только ради Бога не говори ни кому, что я не мужчина...
— Исполню твою волю... Никому не скажу... Но пока живъ буду, не забуду въ молитвахъ моихъ...
И солдатъ, опираясь на ружье, съ легкимъ стономъ поплелся къ перевязочному пункту.
Дарья, принявъ мѣры, чтобы не узнали ея пола, снова наклонилась надъ раненымъ съ перевязанной головой. Затѣмъ успокоивъ его, она снова обратила вниманіе на все болѣе и болѣе усиливающееся побоище.
Она глядѣла не на то, какъ вдали куча всадниковъ въ красныхъ мундирахъ (англійская кавалерія) врѣзалась въ ко-■лонну сѣрыхъ пѣхотинцевъ... и какъ пѣхотное карре, задымившись отъ’сильныхъ ■залповъ, отразила отъ себя этотъ натискъ... Ее это не интересовало.
Она только видѣла одно, что масса раненыхъ, которыхъ или несли на носилкахъ или сами кое-какъ брели, двигались все стороною помимо избраннаго сю перевязочнаго пункта.
— Не на пути я стала!—подумала она «сокрушенно.—Мнѣ слѣдовало взять лѣвѣе... Но какже этого я оставлю?
Вотъ видитъ она, двое солдатъ съ касками сдвинутыми со лба на затылокъ, тащатъ на ружьяхъ раненаго...
— Сюда! Сюда!—крикнула Дарья, ма«-хая своей бѣлой фуражкой.
Солдаты не слышали и продолжали свой путь. Дарья побѣжала къ нимъ.
— Вонъ, туда несите, туда,—кричала сна, еле переводя духъ отъ быстраго «бѣга.
- — Нѣшто тамъ дохтуръ?— освѣдомился одинъ изъ несшихъ.
— Да,, да, тамъ... несите скорѣе!
' Солдаты послѣдовали за нею, и опять началась у Дарьи работа?
Вскорѣ и всѣ запримѣтили у того кустика кдяченку . худую, а около мальчика въ бѣлой фуражкѣ,—разложившаго вокругъ себя свою не хитрую аптечку, т поползло, да заковыляло туда со всѣхъ сторонъ изувѣченное, да порубленное вражескими саблями наше воинство.
Съ засученными по локоть рукавами,, съ разгорѣвшимся отъ хлопотъ и жары красивымъ лицомъ, хлопоталъ проворный мальчишка, суетясь среди болѣе и болѣе прибывавшихъ страдальцевъ. Безъ устали,, перевязывалъ онъ горячія раны, нацѣживалъ изъ боченка чарку вина и подносилъ, къ запекшимся губамъ раненаго.
Изумленно глядѣли на него суровые усачи гренадеры и каждый, глядя на колыхавшуюся подъ его. рубашкой высокую грудь и откидывающуюся по временамъ, отъ усталости прекрасную головку, угадывали въ немъ что то женское.
— А то Господь Ангела послалъ съ престола своего, намъ на утѣшеніе—говорили они.
Но кто была зта, принявшая на себя такой повидимому непосильный трудъ, и передъ подвигомъ которой могло бы преклониться все человѣчество?
Въ Севастополѣ,, въ такъ называемой Сухой Балкѣ, въ ветхой небольшой лачужкѣ жила эта дѣвочка, извѣстная каждому городскому жителю подъ именемъ . сиротки Даши.
Съ малыхъ лѣтъ лишилась она отца черноморскаго моряка и матери, послѣ которыхъ лачужка эта досталась ей по наслѣдству.
Росла и хорошѣла Даша подъ попеченіемъ женъ матросскихъ, а выросши она брала на себя посильную работу на офицеровъ и на «дядюшекъ», какъ она называла старыхъ сослуживцевъ своего покойнаго отца.