— Видда–а–ай!..
Третья бригада повстанцев вошла в Мариуполь, Белых — в пыль. Штаб бригады быстро и победно дал телеграмму: «Мариуполь занят». И дальше стучат юзы…
Что будет сегодня! Что будет сегодня!
И в тот же день, следом за атакой, паровоз по рельсам прыгает, мотается, семьдесят верст в час идет, ветер свистит, — рот и нос забивает. Стук на стыках, как пулеметный, — в одно сливается. Рви, ай, рви!
К Азовскому морю три матроса летят в третью бригаду, чтоб обстановку узнать. Машинист из окошка руку свесил, на руке стальная цепь–браслет — знак силы и верности. Машинист свой — с эскадренного миноносца Черноморского флота «Гневный».
Приазовская степь. Таврия. Морем пахнет. Чуют матросы, ох, чуют, не ошибутся! Море вновь увидят, на море глаз положат! Дай море, дай!
Дыханье азовское флотские ленточки вьет, распластаны они по ветру. На тендере матросы, на каменном угле открыто стоят, качаются, грудями воздух секут. Рви, ай, рви!
Едут матросы на дело, о судьбе голов своих про себя думают… А ветер бьет, хлещет. Камышом, тиной, рыбой, солью пахнет. Рви, машинист, прибавь там ходу, — эй!
— Под откосом будем!
— Факте́ц — буде–ем. Прибавь!
— Есть прибавить!
Смех, ой, смех с такого дела! С такого хода рельсы разболтать на этой ветке можно. Петрушка выйдет. Но парни не в шалость ход прибавляют — парни о боевом приказе думают. Успеть надо.
— Который час?
— Одиннадцать.
— Час имеем.
За Волновахой на прямую к морю вынеслись. Бушлаты поскидали, к топке кинулись. Лопаты звенят, уголь в расплавку идет, глядеть нельзя. Манометр стоп кричит, парни уголь в топку садят. Скорее, скорее! Именем морской бригады путь на Мариуполь для паровоза освобожден. Прямой провод работает, телеграфисты стучат, как только паровоз мимо станции прогрохает… Прошел… Прошел… Прошел…
Рви, прибавь еще! Осатанели матросы. Машинист на манометр глядит, кричит:
— Большой кошьмар выйдет!
Ничего не слышат матросы. За руку машинист их хватает, пальцем тычет — стрелка куда за красной чертой.
— Кошьмар выйдет!
— А… чтоб ты понял — во!
На манометр бескозырку надели. И не видно, чего там стрелка беспокоится.
Парни, рви! Дело за дело идет. Свое мясо пожалеете — беда будет!
Влетели в Мариуполь…
— Который час?
— Одиннадцать часов тридцать пять минут.
Так! С ходу — стоп сделали, на землю спрыгнули. Двое матросов — по–украински балакают, один — нижегородский.
— Где штаб?
— Ось там.
Летят — шаг в сажень. Часовые стоят, на их поясах рядами висят немецкие гранаты — деревянными ручками вниз. Матросы к часовым. Часовые глядят:
— Це ж вы видкиля?
— 3 Александровська…
— Так. А що ж вы з Александровська?
— Трэба.
— А що ж вам трэба?
— А ну, что я с тобой буду балачками заниматься! Кличь товарищей — начальство. Ну!
— А що же я буду клыкать, як воно и само идэ.
Щус подходит, матрос черноморский со «Свободной России», вторая голова повстанья. Венгерка на братке — ярко–синяя с золотом, фуражка — с ленточкой георгиевской черноморской и шпалеруха «Стейер» в пол–аршина.
— Здоров.
— Товарищки дорогие! Гостэчки дорогие!
Не знает, как принять, как посадить.
Матросы о командире Третьей бригады спрашивают:
— Як батько?
— Батько живэ.
— Ну, и добрэ.
Вежливость сначала. Теперь пора чуть–чуть и к делу:
— Щус, як воюетэ?
— Дякую, гадов бьемо, аж пыль лэтыть. Зараз бой хранцюзам даемо… У порту — эскадра…
«Мариуполь занят»… Но в порту французская эскадра. Не тороплива ли была телеграмма Третьей бригады?
Дальше разговор:
— Знаем. С того, друже, и летели сюда. Как там на эскадре?
— Ультимату́м — им — с Красной Армией дали, шоб убирались к боговой матери.
— Так, лихо им в рот!
— Порушимо. В двэнадцять годын по хранцюзам огонь откроемо з вашего бронепоезда, як з Мариуполя нэ повыкатяться. Вы тилько доглядайтэ за бронепоездом. Воны там аутономыю разводьят… Бис их знае, що воны думають… Ескадры, мабуть, пугаются…
Бронепоезд «Спартак» — недавно сформирован — по портовой ветке пошел. Партизаны глядят:
— О, идэ!
Три товарища с паровоза идут на «Спартак» и дают пакет командиру бронепоезда. Три товарища летели с пакетом потому, что прямые провода во фронтовом районе — нам не гарантия.
В двенадцать часов, в полдень, истекает срок ультиматума, от имени Красной Армии предъявленного командованию французской эскадры: «Красная Армия требует очистить Мариупольский порт. Красная Армия требует прекратить погрузку угля на французские суда. Уголь — достояние Украинской Советской Республики».