Руори опустил бинокль.
– Разве в Перио не изобрели летательных аппаратов, чтобы бороться с дирижаблями?
– Нет, – пробормотал мейканец. – У нас есть только аэростаты. Мы не умеем делать ткань, достаточно долго держащую поднимающий газ. И мы не знаем, как управлять полетом, поэтому…
– И будучи ненаучной цивилизацией, вам не пришло в голову заняться исследованиями и научиться подобным приемам, – сказал Руори.
Треза, смотревшая в сторону города, стремительно обернулась.
– Вам легко говорить! – воскликнула она. – Вам не нежно из века в век отбивать монгов с севера и рауканцев на юге, вам не пришлось потратить двадцать тысяч лет и десять тысяч жизней на постройку каналов и акведуков, чтобы люди не умирали от голода и засухи! У вас нет на шее пеонов, которые умеют только тупо работать и не способны о себе позаботиться, потому что их никогда этому не учили, потому что само их существование – непосильное бремя для нашей страны и не остается сил на их просвещение… Вам легко говорить! Плаваете себе спокойно в компании полуголых шлюх и смеетесь над нами! А что бы вы сделали на нашем месте, могущественный сьнер капитан?
– Успокойтесь, – упрекнул Трезу Дуножу. – Он спас нам жизнь.
– Пока что! – процедила ока сквозь слезы и бальной туфельной топнула по палубе.
Руори не понял слова «шлюха». Кажется, что-то нелестное. Может, имелись в виду вахинас? Но что бывает почетнее, чем честно заработанная хорошая плата за разделенные бок о бок с мужчинами опасности и приключения дальней экспедиции? О чем думает Треза рассказывать внукам в дождливые вечера?
Потом его озадачила другая мысль. Почему Треза так его волнует? Он замечал нечто подобное у некоторых мейканцев. Неестественно напряженные отношения мужчин и женщин, словно женщина была чем-то большим, чем просто уважаемым товарищем, партнером, помощником. Но разве могут быть другие отношения? Специалист-психолог нашел бы ответ. Руори был в тупике.
Он сердито потряс головой и громко сказал:
– Не время пикироваться. – Его пришлось использовать спанское слово, хотя он не был уверен в правильно подтексте. – Нужно принимать решение. Вы уверены, что нет способа отбить пиратов?
– Нет, если только сам С'Антон не явит нам чудо, – голосом мертвого человека ответил Дуножу.
Вдруг он выпрямился.
– Но одно вы можете сделать, сьнер. Покиньте порт и доставьте этих женщин в безопасное место, среди них благородные дамы, и они не должны попасть в рабство, испытать бесчестье. Доставьте их на юг, в порт Ванавато. Тамошний кальд возьмет на себя заботу об их благополучии.
– Мне эта идея не нравится. Я не хочу убегать, – сказал Руори, глядя на трупы небоходов, усеявшие пристань.
– Сьнер, речь идет о жизни дам! Во имя эль Дио, сжальтесь над ними.
Руори внимательно посмотрел на суровые бородатые лица мужчин. Они были гостеприимными хозяевами и не знали другого способа отплатить за добро.
– Если вы настаиваете, – медленно произнес он. – А что будете делать вы?
Молодой дворянин склонил голову, как перед королем.
– Мужчины пошлют вам вслед благодарности и молитвы, а потом, естественно, вернутся в бой.
Он выпрямился и рявкнул голосом плац-парадов:
– Смирно-о! В шеренгу – ста-ановись!
Несколько быстрых прощальных поцелуев, и мейканские воины промаршировали по трапу защищать родной город.
Руори ударил по гакборту кулаком.
– Если бы я мог, – прошептал он, – если бы я мог что-то сделать! Думаете, пираты могут нас снова атаковать? – спросил он с надеждой в голосе.
– Только если вы останетесь у причала, – сказала Треза. Ее глаза были, как изумрудный лед.
– А если они нападут на нас в море…
– Едва ли. У вас на борту всего сотня женщин и почти никаких товаров. Небоходы заняты городом, где в их власти десять тысяч женщин, есть из кого выбирать. И все сокровища нашего города. Зачем тратить время и преследовать вас?
– Так, так…
– Поднимайте якоря, – процедила Треза. Не стоит рисковать. Мне кажется, вы не осмелитесь задержаться.
Он вскинул голову, словно получив пощечину.
– Что вы хотите сказать? Что маурийцы – трусы?
Она ответила не сразу, но сказала с неохотой:
– Нет.
– Тогда зачем вы меня дразните?
– Оставьте меня в покое! – Она склонилась к поручню, спрятала лицо в ладонях и замерла.