Выбрать главу

Руори исполнил просьбу оставил ее одну и пошел отдавать приказы. Матросы начали карабкаться на мачты. Свернутые парусные полотнища разворачивались с сухим треском, хлопали на свежем ветру. Море, темно-синее за молом, покрылось белыми барашками, чайки дугами чертили небосвод. Перед глазами Руори вдруг встали сцены, виденные на пути отступления из дворца.

Безоружный человек на мостовой. Голова разбита. Двое пиратов тащат в переулок двенадцатилетнюю девочку. Она отчаянно кричит. Пожилой горожанин пытается убежать от четверых лучников, которые со смехом стреляют в него. Пронзенный, он падает и пытается уползти, упираясь в мостовую руками. Лучникам было очень весело. Словно окаменевшая, женщина в разорванном платье, сидящая на мостовой, рядом ее ребенок с вытекающим из раздробленной головы мозгом. В нише стены статуя, символ святости, с увядшим букетиком фиалок у ног, обезглавленная небрежным ударом топора. Горящий дом…

Воздушный корабль над головой вдруг перестал казаться Руори красивым.

Дотянуться до налетчиков и швырнуть с неба на землю!

Руори застыл, словно его ударила молния. Вокруг деловито сновала команда. Он слышал веселые голоса здоровых, всегда свободных и никогда не знавших голода молодых людей. Но они лишь отдавались слабым эхом в дальнем уголке сознания Руори.

– Отдать швартовы! – донесся голос помощника.

– Стоп! Еще не время! Подождите!

Руори помчался на ют, где оставил доньиту Трезу. Она стояла с опущенной головой, упавшие пряди волос закрыли лицо.

– Треза! – выпалил Руори, не переводя дыхания. – Треза, у меня идея. Кажется, может получиться… Мы сможем ответить ударом на удар!

Она подняла глаза. Пальцы сжали руку Руори, ногти до крови впились в кожу.

– Нужно заманить их в погоню… хотя бы пару их дирижаблей. Я еще не продумал детали, но мы сможем устроить бой или даже заставить их отступить, оставить город в покое…

Она молча смотрела на него. Он вдруг почувствовал, что ему не хватает слов.

– Конечно, мы можем и проиграть бой. И у нас на борту женщины…

– Если вы потерпите поражение, – сказала она едва слышно, – мы умрем или попадем в плен?

– Наверное, умрете.

– Хорошо. Тогда деритесь.

– Но пока не ясна одна важная деталь. Как заманить пиратов в погоню?

– Он помолчал. – Если бы кто-то позволил им взять себя в плен… И убедил, что у нас на борту огромное, невообразимое сокровище… Они бы поверили?

– Возможно, поверили бы. – В голос ее вновь вернулась энергия. – Скажем, речь идет о казне кальда. На самом деле ее никогда не существовало, но грабители способны поверить, что подвал отца был нафарширован золотом.

– Тогда кто-то должен пойти к ним. – Он отвернулся, сплетя пальцы, и сделал последний вывод, тот, который больше всего ему не нравился. – Это должен быть не простой человек. Мужчину они запихнут к остальным рабам, так? Они его не станут слушать?

– Нет. Почти никто из небоходов не знает спанского. Пока они поймут, о чем бормочет раб, они уже будут на полпути домой. – Треза нахмурилась. – Что же делать?

Руори знал ответ, но язык не поворачивался во рту.

– Простите, доньита, – пробормотал он наконец. – Моя идея оказалась нестоящей. Мы отдаем швартовы.

Девушка преградила ему дорогу, встала между ним и поручнем. Она была совсем рядом, как тогда, на балу, во время танцев. Ее голос был абсолютно спокоен.

– Вы знаете способ. Вы знаете, что нужно сделать.

– Нет!

– Не лгите! Вы не умеете лгать, я вас хорошо изучила, хотя и всего за одну ночь. Говорите!

Он старался не смотреть ей в лицо.

– Женщина… и если это будет красивая женщина… ее могут отвести к предводителю?

Треза отшатнулась, краска покинула лицо.

– Да, – наконец сказала она. – Наверное.

– Но, с другой стороны, могут просто убить. Они убивают просто так, без причины. Я не могу подвергать риску человека.

– Глупец. Думаете, я боюсь смерти? – сквозь зубы прошептала она.

– А что же еще может случиться? – удивился Руори. – Ах да, конечно, если мы проиграем, женщина останется рабыней. Но если она красивая, с ней будут хорошо обращаться.

– И на большее вы не способны… – Треза замолчала. Руори впервые увидел улыбку, которая выражает и горе, и боль. – Конечно, я могла бы сама догадаться. У вашем народа другие мерки.

– Что вы имеете в виду?

Она сжала пальцы в кулаки, зажмурилась, сказала сама себе:

– Они убили отца, я видела, как он упал. Они оставят мой город в руинах, и обитать там будут только призраки умерших.